Интервью. Аркадий Дворкович: мы не хотим, чтобы цена на нефть зависела от сиюминутных решений

Вице-премьер РФ в интервью ТАСС рассказал о стратегиях экономического роста, курсе рубля, цене барреля и программе развития цифровой экономики в России

Заместитель председателя правительства России Аркадий Дворкович в рамках Санкт-Петербургского международного экономического форума рассказал ТАСС о том, какой правительство видит программу развития цифровой экономики, возможно ли добиться синергии, используя все три разрабатываемые сегодня программы экономического роста, и как сказывается на внутренней российской экономике достигнутое соглашение ОПЕК с неОПЕК.

— Экспертное сообщество на этом форуме обсуждает целых три программы экономического роста: стратегию, которую готовит Минэкономразвития, а также программы двух независимых институтов — "Столыпинского клуба" и Центра стратегических разработок. Как вы считаете, возможно ли, что на финише эти три программы будут каким-либо образом объединены?

— Минэкономразвития с участием других ведомств подготовило проект комплексного плана действий правительства по увеличению темпов экономического роста на период до 2025 года. Этот проект плана был представлен и президенту РФ Владимиру Путину, и председателю правительства Дмитрию Медведеву некоторое время назад. Проект принят за основу для разработки дальнейших документов правительства России.

Есть наработки экспертов — команды Алексея Кудрина в рамках Центра стратегических разработок (ЦСР) и Бориса Титова в рамках "Столыпинского клуба". Эти программы также были представлены президенту. Часть наработок команды Кудрина уже вошла в проект правительственного плана. Но надо учитывать, что по отдельным направлениям наработки команды ЦСР шире, чем правительственная программа, поскольку включают в себя такие темы, как судебная реформа, совершенствование работы правоохранительных органов, вещи, связанные с внешней политикой и обороной, то есть то, что находится в ведении президента, а не правительства. Поэтому полностью все эти наработки не могут быть интегрированы в стратегию Минэкономразвития. Тем не менее президент проведет обсуждение и необходимые совещания по отдельным блокам программы Кудрина и определится, что из этого может быть частью его программы или каких-то других документов, а что — не может.

Что касается экономической части, то мы будем внимательно смотреть на те наработки, которые коллеги представили, будем обсуждать отдельные блоки, будь то социальная политика, инфраструктурное развитие, налоговая политика, изменение регуляторной среды для бизнеса и другие направления. Где-то мнение правительства совпадает с мнением коллег, где-то нет. Но у меня такое ощущение, что стратегически процентов на 70 все разработчики мыслят более-менее в одном русле. Может быть, правительственный проект в этом смысле является проектом, находящимся где-то посередине между двумя краями. Я бы не стал традиционно делить все эти программы на "левые", "правые" и центристские. Потому что по одним вопросам одни коллеги являются более правыми, чем другие, а по другим — все наоборот. Понять сейчас, кто является правым, кто левым, — уже бессмысленно, да и вешать такие ярлыки не нужно.

Правительство продолжит готовить свой план. Мы пройдем серию обсуждений у председателя правительства и у президента по отдельным блокам, и на этой основе будет приниматься окончательный документ. Уже сейчас понятно, что по ряду вопросов во всех трех программах имеется консенсус. Это касается прежде всего бизнес-среды, образования, здравоохранения, цифровой экономики.

— Один из актуальных сегодня вопросов посвящен поиску оптимального курса рубля. Какой курс приемлем для того или иного сектора промышленности? Есть ли универсальный рецепт рубля?

— В правительстве нет дискуссий по поводу курса, поскольку курс является прерогативой Центрального банка (ЦБ) и мы не вмешиваемся в решения ЦБ. Мы обсуждаем с ним этот вопрос — прежде всего это делается институционально в рамках совета по финансовой стабильности, но окончательные решения всегда за Центральным банком. А рецепт на самом деле довольно простой: курсовая политика должна быть максимально гибкой. Центральный банк ориентируется на определенные показатели инфляции, в зависимости от этого корректирует процентные ставки по мере стабилизации ситуации в экономике в целом. Именно это влияет на курс, наряду, конечно, с внешними условиями. При цене на нефть на том уровне, на котором она находится сегодня, курс не может быть 100 рублей, как и не может быть 20 рублей за доллар.

Сегодня при нынешнем дефиците бюджета понятно, что иностранные финансовые институты заинтересованы во вложении денег в наши ценные бумаги. Мы выпускаем облигации федерального займа. С тем уровнем доходности, который они имеют, они интересны зарубежным инвесторам. Это приток капитала. Конечно, это сразу же отражается на курсе, но это часть общей политики. Мы не можем отдельно повлиять на курс, не меняя всего остального. Поэтому ситуация не будет меняться коренным образом. Курс может колебаться в разумных пределах. Каких-то жестких изменений я не ожидаю, если цены на нефть не будут значительно меняться. С учетом текущих решений ОПЕК и неОПЕК они меняться сильно и не должны. Но возможны колебания как в цене на нефть — плюс-минус 5–10 долларов за баррель, так и в цене на валюту — плюс-минус 5–10 рублей за доллар.

— Как вы оцениваете решение стран ОПЕК и неОПЕК продлить сокращение нефтедобычи на девять месяцев? Насколько оно обеспечивает стабильность на рынке?

— Нам важно сохранять и баланс в нефтяных ценах, и курсовой баланс. Эти вещи связаны между собой. Поэтому мы выступаем именно за умеренные решения, которые более-менее поддерживают цены на приемлемом уровне и не вызывают серьезных дисбалансов на рынке. В этом смысле решение ОПЕК и неОПЕК нормальное. Главное, чтобы мы четко стояли на выбранном пути и следовали принятым ориентирам.

Мы договорились, что у нас цель по инфляции — 4%. Если мы увидим, что она держится на этом уровне достаточно долго, Центральный банк точно будет снижать ставки, снижение ставок несколько изменит курсовую ситуацию, и это будет способствовать повышению конкурентоспособности промышленности. И рубль будет не таким дорогим, и ставки будут ниже, а значит, кредиты можно будет привлекать по более дешевой цене. Так что в целом это решение и наше участие в договоренностях положительно для нас сразу по двум направлениям. Оно обеспечивает стабильную цену на нефть, и в то же время мы не создаем избыточного давления на курс. Мы не хотим, чтобы у нас сейчас цена резко взлетала или резко падала в зависимости от сиюминутных решений стран-производителей.

— Как вы оцениваете озвученную ранее идею плавного выхода из соглашения с ОПЕК?

— Мы постоянно ведем консультации. Я не буду вдаваться в детали. В любом случае мы хотим, чтобы ситуация на нефтяном рынке была предсказуемой, чтобы в среднесрочной перспективе был достигнут баланс между спросом и предложением. Мы примерно понимаем, какими темпами может расти спрос, примерно понимаем, каковы издержки добычи в ключевых регионах мира и как может меняться предложение в зависимости от цен. Здесь главное — не перегнуть палку ни в одну, ни в другую сторону. Но говорить о нюансах я не буду.

— Сейчас мы говорим о стабилизации цен на нефть. А стабильны ли цены на бензин в России?

— Цены на нефть почти не влияют на топливные цены в стране. В цене на бензин главная составляющая — это не цена на нефть, по крайней мере в России, а налоги. И наши налоговые решения, прежде всего по акцизам, а также по НДПИ (налог на добычу природных ископаемых. — Прим. ТАСС), гораздо сильнее влияют на цены на бензин, чем нефтяные цены. Думаю, что если бы цены на нефть не снижались в последнее время, рост цен на бензин мог бы быть более значимым. А так все цены достаточно стабильны, и цены на бензин растут в пределах общей инфляции. По отдельным классам и по отдельным видам динамика немного разная — по бензину одна, по дизтопливу — другая, по сжиженному топливу — третья. Но в целом все в рамках инфляции.

— Как идут переговоры с Белоруссией по возможному переходу на расчеты за нефть и газ в рублях? Могут ли такие договоренности быть достигнуты, и если да, то когда?

— Мы взяли паузу после предыдущего цикла переговоров и договорились, что переговоры возобновятся только во второй половине года. Сейчас обе стороны готовятся к этим консультациям. И по рублевым расчетам, и по другим стратегически важным вопросам. Переговоры продолжатся начиная с июля.

— Когда будет готова директива правительства по дивидендам "Роснефтегаза"? Сколько должна направить компания на дивиденды?

— По дивидендам "Роснефтегаза" решение принято: дополнительных дивидендов пока не планируется, кроме тех, которые поступили в бюджет при продаже пакета "Роснефти". Но как вы понимаете, иное решение может быть принято в любой момент. Это никак не связано со сроками. И если правительство при одобрении президента или по указанию президента пересмотрит свое решение, оно будет принято и исполнено в любой момент. Пока таких планов нет. У нас есть определенные приоритеты — это инвестиционная программа "Роснефтегаза", в частности план по строительству электрогенерации в Калининграде. Мы ориентируемся на них.

— Вы говорили, что работа над новой налоговой системой в нефтяной отрасли, НДД, на финишной прямой. Когда будет доработан и запустится этот механизм?

— По законопроекту об НДД уже все понятно, каких-то глобальных вопросов нет. Вопросы, скорее, в стыковке этого решения с возможными льготами по другим месторождениям, которые не входят сейчас в рамки закона по НДД, я имею в виду обводненные месторождения, в частности "Самотлор" "Роснефти". Нам нужно решить, как стыкуются вместе вопрос обводненных месторождений и вопрос запуска НДД и как рассматривать их юридически — по отдельности или вопрос льгот для таких месторождений должен быть внутри НДД. У меня здесь абсолютно гибкая позиция: можно и так, и так. Главное, сделать это синхронно.

— Уже несколько лет Росимущество говорит о планах по приватизации "Совкомфлота". Сейчас идет речь о приватизации также Объединенной зерновой компании (ОЗК). Готовы ли эти сделки?

— Я не буду комментировать определенные сроки. Принципиальные решения о том, что эти компании находятся в кампании по приватизации, приняты. И эти сделки готовятся. Но по срокам я комментариев давать не буду.

— Последний вопрос касается программы цифровой экономики. Вы видели черновой вариант программы. Насколько он вас устраивает и что с этой программой будет происходить?

— Считаю, что за основу эта программа может быть принята. Собственно, и премьер-министр одобрил принятие за основу этой программы. Там только надо отделить инфраструктуру законодательства, регуляторику вложений в науку и НИОКР (научные исследования и опытно-конструкторские разработки. — Прим. ТАСС) для цифровой экономики и кибербезопасности, от прикладных проектов. Я имею в виду "умный город", цифровое здравоохранение, цифровое образование и другие проекты. Это разделение нужно сделать — определить, за что ответственно государство в рамках этих проектов, а за что — бизнес. И надо определиться с источниками и объемами финансирования программы, а также с системой ее управления. Это те две вещи, которые премьер поручил доработать в ближайшие дни, чтобы представить президенту окончательную программу на совете по приоритетным проектам.

— В том черновике, который я видел, есть прочерки на местах, где должны быть указаны объемы финансирования. Можете рассказать о принципах финансирования программы?

— Мы точно планируем использовать в рамках программы те средства, которые уже используются для информатизации органов власти — это в год порядка 100 млрд рублей. В рамках программы они будут использоваться более рационально. Точно планируем использовать те средства, которые уже идут на реализацию, по сути, элементов этой программы — это плата за радиочастотный спектр и плата за универсальную услугу. Они просто должны быть несколько реструктурированы и направлены в рамках программы на приоритетные проекты. Обсуждаем кроме этих двух источников и дополнительные источники, связанные с использованием иных поступлений в бюджет. Но об этом пока окончательно мы не договорились.

Беседовал Глеб Брянский