Интервью. Основатель "РуссНефть" Михаил Гуцериев — РБК: «Мы верим в нефть»

Основатель группы «Сафмар» Михаил Гуцериев рассказал в интервью РБК, почему «РуссНефть» с момента IPO подорожала лишь на 9%, какие направления группы самые перспективные и какой бизнес ему приносит $15 тыс. в месяц

​«Мы ожидаем большие сделки в нефтяном секторе»

— Минувший год для группы компании «Сафмар» был очень удачным. В ноябре вы провели IPO «РуссНефти», первое нефтяное размещение на бирже за последние десять лет, вы также договорились о покупке «М.Видео», которое собираетесь объединить с «Техносилой» и «Эльдорадо». Сделки подобного масштаба можно ожидать в 2017 году?

— Да. В принципе, мы активно развиваемся, двигаемся. Мы верим в нефть и нефтепереработку, верим, что торговля будет не падать, а, наоборот, оживать. Сегодня продажи лакшери немножко припали, но экономкласс хорошо продается. Рынок будет расти, в ближайшие год-два точно. Поэтому мы ожидаем большие сделки в нефтяном секторе, несколько сделок. Мы уже об этом заявляли: мы ведем переговоры.

— Какие основные генераторы прибыли в группе — нефтяное направление, ретейл или недвижимость?

— Нельзя сказать, что основное. Конечно, традиционно это нефть и нефтепереработка, а на втором месте — ретейл. Совместный оборот компаний «Эльдорадо», «М.Видео» и «Техносила» — сейчас мы подаем соответствующую заявку в ФАС, чтобы ее приобрести, — составляет около 350 млрд руб. Это третья компания по продажам в стране после «Магнита» и X5 Retail Group.

— IPO «РуссНефти» было очень успешным, но за последние полгода ее акции подорожали менее чем на 10% — с 550 руб. до примерно 600 руб. за штуку. С чем это связано, как вы думаете?

— Это связано с тем, что цены на нефть лихорадит — то вверх, то вниз. Мы впервые в истории российской нефти [договорились о сокращении добычи] с ОПЕК: ОПЕК было чисто арабским явлением, мы сейчас присоединились и практически являемся его полноправными членами. Соответственно, стали регулировать рынок добычи, и мы имеем некоторую тенденцию к снижению [добычи в России]. Всё это не способствует тому, что инвестор готов вкладывать в нефть. Но мы ожидаем все-таки, что во втором полугодии ситуация изменится, цена начнет расти и инвестор потянется.

— А нынешние цены на нефть вас устраивают?

— Нынешняя цена соответствует реалиям сегодняшних затрат. Конечно, хотелось бы, чтобы цена была выше. Но она и сейчас позволяет нам держаться на плаву, выполнять все обязательства перед бюджетом и банками (по выплате процентов и погашению тела кредита), своевременно выплачивать заработную плату и осуществлять капитальные вложения, необходимые для поддержания добычи на должном уровне.

— Вы готовы и дальше снижать добычу, если Россия примет такое решение после нового раунда переговоров с ОПЕК?

— Мы и так сокращаем. Мы ожидаем сокращение добычи на уровне 4% по итогам года. Но EBITDA мы оставляем на этом уровне (на уровне 2016 года. — РБК). Все наши капитальные вложения мы перепрофилировали, направили их на более доходную часть нашей компании, где себестоимость добычи намного ниже, чем в основном по компании. Соответственно, это позволяет нам удерживать EBITDA при снижении добычи.

Минимальные вложения, максимальная отдача. Это способствует тому, что у нас хватает средств на развитие компании. В данном случае развитие компании актуально с точки зрения прироста запасов. По «РуссНефти» мы прирастили в этом году 36 млн т извлекаемых запасов. Мы активно разбуриваем наши геологоразведочные площадки, ставим на баланс новые нефтяные залежи, которые мы находим. Мы активно растем по запасам, значит, активно растет стоимость наших акций — так обычно подходят к оценке нефтяных компаний западные биржи​.

— Вы не планируете увеличить free-float на Московской бирже, где торгуется 20% компании, или провести размещение на западных площадках, в Лондоне например?

— Нет, мы не планируем. К сожалению, сегодняшняя обстановка, взаимоотношения с западными странами, эта русофобия, такая истерия против нашей страны не способствуют тому, что мы там можем удачно разместиться.

— А в какой стадии объединение «РуссНефти» с другими вашими нефтяными компаниями? «РуссНефть» приобретает добывающие активы «Фортеинвеста», а «Нефтиса» и Орский НПЗ могут стать ее частью?

— Нет, не могут, потому что в «РуссНефти» у нас есть партнер — Glencore. Причина развода [с «Системой», которая до июня 2013 года владела 49% «РуссНефти»] какая была? Я выкупал долю у АФК «Система» и предложил поучаствовать вместе с нами в «РуссНефти» компании Glencore. Glencore отказалась, у них на тот момент не было свободных денег. Тогда я был вынужден разделить компанию (часть активов «РуссНефти» перешла в «Нефтису». — РБК), нашел деньги на выкуп, и у нашей группы практически под контролем оказалось 100% «Нефтисы», а в «РуссНефти» осталось 75% (еще 25% — у Glencore). Сейчас для того, чтобы эти две компании — «РуссНефть» и «Нефтису» — слить, доля Glencore в объединенной компании станет очень маленькой, или им надо будет докладывать деньгами. Я так понимаю, что сейчас для них не самое удачное время, и нам не очень хочется размывать свой пакет.

«Я спускался туда в преисподнюю»

— Вы упомянули Glencore. Известно, что в мае вы участвовали в переговорах главы этого трейдера Айвана Глазенберга с президентом Белоруссии Александром Лукашенко. Вы можете какие-то подробности раскрыть?

— Это не мои сделки, это сделки Glencore и белорусского правительства. Я бы не хотел их комментировать. Но я присутствовал как человек, который хорошо понимает экономическую и политическую ситуацию в Белоруссии, и я был в данном случае хорошим советником для Айвана Глазенберга. А учитывая то, что я долгие годы работаю в Белоруссии, лично знаю Александра Григорьевича Лукашенко и правительство, возглавляемое господином Кобяковым, с той стороны я был хорошим советчиком и советником о том, как надо работать с Glencore. Таким образом, я, можно сказать, соединил эти две экономические структуры — «Белнефтехим» и Glencore — и дал правильный посыл.

— Вас называют не только хорошим советником, но еще чуть ли не главным инвестором Белоруссии. Вы согласны с такой формулировкой?

— Да, мы в Белоруссии активны, строим огромный бизнес с Божьей помощью и по распоряжению главы Белоруссии и белорусского правительства. У нас есть месторождение с запасами около 3 млрд т калия. Мы привлекли инвестора, Китайский банк развития выделил нам кредитную линию на $1,44 млрд на 14 лет со ставкой 4% годовых. Мы инвестируем, на 85% это китайские инвестиции, на 15% — наши. От общей суммы контракта в $2 млрд мы должны положить свою часть ($300 млн. — РБК) и выплачивать все проценты. Получается, что где-то $600 млн — это мы, а $1,4 млрд — это китайское правительство.

— В прессе раньше фигурировала цифра $500 млн.

— Это же процент, ставка бежит. Порядок цифр, будем говорить, $500–600 млн. Но все равно общая сумма контракта где-то в рамках $2 млрд.

Мы начали строить — строит немецкая компания Herrenknecht вместе с еще одной немецкой компанией, они уже начали возводить шахту. Это уже не буровзрывной метод со взрывчаткой, которым сегодня, к сожалению, до сих пор пользуются у нас в России, а современные технологии. Мы используем 40-метровое долото, которое уже опробовано в Канаде. Мы непосредственно летали в Канаду, я работал на этом объекте, спускался на 800 м туда, в преисподнюю.

Нам это понравилось, это новая технология XXI века! Они проходят за один день 3 метра. Думаю, в течение трех лет [обустроим месторождение], а весь объект целиком — за четыре года. У нас будет хорошее калийное производство, высокорентабельное, с низкими затратами и небольшой кредитной нагрузкой. При таком кредитовании объем производства несоизмеримо выше, чем у всех других действующих калийных компаний («Славкалий» планирует выпускать до 2 млн т калия ежегодно. — РБК).

«Собственники больше не могут управлять активами»

— Недавно ваш племянник и сооснователь группы «Сафмар» Микаил Шишханов объявил о том, что покидает пост председателя правления Бинбанка и сосредоточится на проектах группы «Сафмар». С чем это связано?

— С тем, что Шишханов 25 лет возглавлял банк. Например, я 25 лет был руководителем «РуссНефти», затем стал председателем ее совета директоров. Компании возглавили молодые ребята — 41-летний Евгений Толочек (в ноябре 2016 года назначен президентом «РуссНефти». — РБК) и 45-летний Андрей Зарубин (в 2011 году возглавил «Нефтису»). Также в недвижимости мы делаем перестановки — [компаниями руководит] молодежь 35–40 лет. Шишханов работал долгие годы, создал одну из самых крупных финансовых групп в рамках нашей группы. Это и пенсионные фонды, и банки, и страховые компании, и лизинговые компании. И всё это вместе выросло в такие объемы, что это ему уже тесно. Он возглавит полностью всю финансовую часть на уровне группы «Сафмар». Сейчас идет ремонт офиса, думаю, через два месяца он закончится и мы все переедем — я, он и все остальные. На данном этапе он занимается привлечением инвестиций. К сожалению, денег внутри страны в тех объемах и под те проценты, которые нам нужны, не очень много. Его задача — это зарубежные инвестпрограммы, затаскивать инвесторов, привлекать дешевые деньги и курировать банковский бизнес. Также он занимается новыми проектами, связанными с ближним зарубежьем, в частности в Белоруссии и Казахстане, и будет оставаться во всех советах директоров [компаний «Сафмара»]. Он никуда не делся, просто другим сейчас немножко занимается — ушел от оперативной деятельности, перешел в стратегическое и долгосрочное управление.

— Это будет новая финансовая структура?

— Нет. Промышленно-финансовая группа «Сафмар» включает в себя и банки, и страховые, и лизинговые компании, всё остальное, что связано с финансами. Туда же входит и нефть, и уголь, и нефтепереработка, и строительный комплекс («Интеко» и «А101»), «Славкалий», гостиницы, и «Моспромстрой», и многое-многое другое, перечислять можно бесконечно.

— А кто займет место Шишханова? Александр Лукин — временный руководитель Бинбанка?

— Лукин — это действующий, первый вице-президент [объединенного Бинбанка]. Он сейчас временно исполняет обязанности [предправления Бинбанка]. Совет директоров рассмотрит кандидатуру нового предправления. Мы изменили стратегию, мы считаем, что собственники больше не могут управлять активами, собственники должны быть отделены от менеджеров. В ближайшее время и мой младший брат Саит-Салам Гуцериев уйдет от управления недвижимостью, и там будут более молодые люди 35–40 лет. А ему уже тоже [почти] 58. Саит-Салам перейдет на уровень совета директоров и в группе «Сафмар» будет вести строительство и недвижимость.

Михаил Гуцериев

Михаил Гуцериев родился 9 марта 1958 года в Целинограде Казахской ССР. Окончил Технологический институт в Джамбуле, впоследствии получил еще несколько высших образований, доктор экономических наук.

В конце 1980‑х годов Гуцериев, работавший до этого гендиректором Грозненского производственного объединения Минместпрома РСФСР, основал в Грозном российско-итальянскую мебельную фабрику и один из первых в стране коммерческих банков. В 1992 году в Москве он открыл ПФК БИН (Банк инвестиций и новаций). Через два года создал и возглавил зону экономического благоприятствования (ЗЭБ) «Ингушетия» — первый внутренний офшор. В 1995 году занял кресло вице-спикера Государственной думы.

В 2000 году Гуцериев был назначен президентом государственной «Славнефти», но принять участие в ее приватизации не смог. Вместо этого при поддержке трейдера Glencore создал с нуля компанию «РуссНефть». В 2007 году из‑за налоговых претензий и обвинений в незаконном предпринимательстве Гуцериев спешно продал компанию Олегу Дерипаске и уехал в Лондон. Вернуться в Россию и вернуть себе «РуссНефть» он смог только в 2010 году, обвинения с него были сняты. В изгнании Гуцериев основал еще одну нефтяную компанию — «Нефтиса». В ноябре 2016 года «РуссНефть» провела IPO на Московской бирже, подконтрольная Гуцериеву Belyrian Holding Limited продала 20% на Московской бирже за $500 млн. Другой источник доходов Гуцериева, его младшего брата Саита-Салама, сына Саида и племянника Микаила Шишханова, — недвижимость и финансовый сектор. С конца 2000‑х группа БИН, которая летом 2016 года была переименована в «Сафмар» (в честь родителей Михаила Гуцериева и дедушки и бабушки Шишханова — Сафарбека и Марем), скупала активы в этих отраслях. Сейчас Бинбанк входит в топ-15 кредитных организаций России по размеру активов, а среди нефинансовых активов «Сафмара» такие строительные компании, как «Интеко», «Моспромстрой» и «А101 Девелопмент».

​«Сегодня наш бизнес — это бизнес управляемых расходов»

— Скажите, почему вы снизили активность на рынке коммерческой недвижимости?

— Потому что рынок коммерческой недвижимости теснее, чем онлайн-продажи. Оборот компании, которая занимается продажей техники, (объединенные «Техносила», «Эльдорадо» и «М. Видео») составляет 350 млрд руб., из них 90 млрд руб. — онлайн-продажи. В будущем торгово-развлекательные центры будут местом досуга, а не местом продаж, я в этом уверен. В советское время вместо них были стадионы и кинотеатры.

А в коммерческой недвижимости падает рентабельность, востребованность низкая. Мы провели вчера (1 июня. — РБК) совет директоров по недвижимости в Санкт-Петербурге. Мы начали возвращаться к докризисной выручке в рублях, соответственно, в валюте мы (подразделение коммерческой недвижимости. — РБК) собирали, условно, $100 млн, сейчас собираем то же в рублях, но в пересчете на доллары — это $50 млн. А вся кредитная нагрузка остается в долларах. Всё очень сложно — курсовая разница, нестабильность доллара, нестабильная риторика в отношении России. Всё это не вселяет уверенности, поэтому люди стараются не вкладывать в низкорентабельный бизнес, хотят стабильности, снижают расходы.

Сегодня наш бизнес — это бизнес управляемых расходов, а не управляемых доходов. Еще пять лет назад мы могли $200–300 млн собрать с бизнеса и направить на другой бизнес. Сегодня мы ничего не собираем, а, наоборот, снижаем расходную часть, остается только заработная плата и налоги, как константа.

— Будет ли компания «Интеко» принимать участие в программе реновации пятиэтажек?

— Это знает только Бог и мэр города Москвы. Это надо спросить у него, молиться, а спросить надо у мэрии.

— Вы хотели бы участвовать?

— Там, где можно заработать деньги, где хотя бы сегодня можно поддерживать финансовое состояние компании в реальной стабильности, платить заработную плату и налоги и поддерживать на должном уровне амортизацию активов — всё это сегодня уже хороший бизнес. Сегодня бизнес не тот, который заработал, а который не проиграл — это уже хороший бизнес.

— На радиостанциях ежемесячно, если не чаще, появляются ваши новые песни. Для вас это хобби или уже в бизнес перерастает?

— Это, конечно, дает заработок, я зарабатываю, может быть, $15 тыс. в месяц. Но я никогда не рассматривал это как бизнес. То, что это дает возможность зарабатывать, говорит, что в России наконец выстроилась нормальная система, которая позволяет получать исполнителям и авторам произведений то, что им положено, отчисления в 2,5%. На самом деле западные артисты на этом живут, а у нас это только сейчас началось.