Китайский нефтяной дракон подкрался незаметно

Пока президент США Дональд Трамп педалирует лозунг «Бури, детка, бури!», но на деле отрасль замедляет темпы, а другие страны стараются адаптироваться к непривычно за последние несколько лет низким ценам на нефть, Китай без шума и пыли вошел в ТОП-5 добытчиков черного золота в мире.

С 2000 года объем извлечения нефти на территории КНР увеличился в полтора раза, до 4,5 млн б/с. Для сравнения: в США добыча 13,4 млн б/с, в Саудовской Аравии — 8,96 млн б/с, в России — 8,95 млн б/с, в Канаде — почти 5 млн б/с. Китай же теперь идет наравне с Ираком.

Пекин не останавливают никакие квоты ОПЕК+, он не переживает о том, что будет избыток на мировом рынке нефти. Китай просто последовательно инвестирует и наращивает добычу, становясь все менее зависимым от импортного черного золота. Конечно, полностью перейти на самообеспечение — это пока что-то из ряда фантастики. Однако Пекин все же достиг небывалого для себя рекорда.

Китай в марте 2025 года продемонстрировал исторический максимум по добыче сырой нефти на своей территории — 4,6 млн б/с. Важно отметить, что это не был какой-то одноразовый рывок за счет одного или пары крупных месторождений. В марте этого года добыча нефти увеличилась на 3,5% по сравнению с данными за тот же период 2024 года. Китайские компании, включая государственные CNPC и Sinopec, последовательно вкладывали огромные средства, независимо от конъюнктуры на мировом рынке черного золота.

Благодаря такой политике Поднебесной удалось за 10 лет повернуть процесс снижения добычи нефти вспять. Если в 2015 году объемы производства начали падать, то к 2020 году ситуация стабилизировалась (добыча — 3,3 млн б/с), а с 2023-го начался уверенный рост.

И все это без каких-либо сланцевых революций, что были в Соединенных Штатах или массовых открытий новых месторождений, которыми хвастается в последние годы Гайана. Китайские нефтегазовые компании сфокусировали свои инвестиции на проектах, которые расположены преимущественно на старых месторождениях, открытых 50-60 лет назад. Речь идет о месторождениях Ляохэ, Дацин, Шэнли. Сыграли большую роль в росте нефтедобычи КНР и проекты по морской добыче в Бохайском заливе. Впрочем, это все не значит, что компании вроде CNOOC не пытаются перенять технологии по гидроразрыву пласта в США, используя их для оффшорной добычи.

В 2000–2010 гг. китайские корпорации, включая государственные, инвестировали огромные средства в зарубежные проекты. Если в 2002-м объем прямых иностранных инвестиций в нефтяные проекты Африки составлял примерно $100 млн, то в 2015-м показатель вырос до $586 млн. В 2016 году инвестиции уже дошли до $1,12 млрд. При этом надо понимать, что в официальных китайских статистических данных не учитываются инвестиции, которые поступают через офшорные зоны (особенно через Гонконг). По этой причине в разных аналитических международных агентствах говорят о том, что реальная цифра в том году могла доходить до нескольких десятков миллиардов.

Компании из Поднебесной активно инвестировали в месторождения Анголы, Южного Судана, Ливии, Нигерии, в ряд латиноамериканских стран, а также государств Юго-Восточной Азии, особенно это касалось Индонезии. Стратегия была вполне логичной, ведь потребление нефти Китая с 2000 по 2010 гг. удвоилось, достигнув почти 9 млн б/с. Своей добычи не хватало, надо было искать поставщиков, которые будут связаны контрактами с китайскими компаниями.

С 2019 года появилась новая тенденция, при которой приоритет для инвестиций со стороны китайских компаний стали получать именно проекты на территории КНР. Пекин понял, что разрыв между объемами добычи и потребления нефти будет только увеличиваться (что в итоге и произошло).

По этой причине Китай решил инвестировать в нефтедобычу на своей территории. Много: по разным оценкам, до $80 млрд в год. Модель развития и работы нефтянки, как в США, где нефтяные компании зависят от акционеров и сокращают бурение при падении цен ниже $50 за баррель, была отброшена напрочь. Пекин поставил цель: снизить пугающе растущую зависимость от импорта (независимо от того, что там с ценами на нефть), а не гнаться за краткосрочной прибылью.

Конечно, за счет внутренней добычи в 4,6 млн б/с полностью закрыть потребление Китая, которое в 2023 году оценивалось в 16,5 млн б/с, не получится. Однако рост китайской добычи нефти несет риски нарушить и без того крайне хрупкий в последние годы баланс спроса-предложения на мировом рынке черного золота.

Тут важно отметить, что большинство стран в ТОП-5 добытчиков нефти не хотят дальнейшего снижения мировой стоимости черного золота, которое сейчас в пределах $60 за баррель. Американским компаниям, которые по большей части добывают сланцевую нефть, низкие цены попросту не выгодны из-за высокой себестоимости производства. России и Саудовской Аравии придется добывать больше нефти, чтобы компенсировать падение налогов от нефтегазовых компаний (что опять-таки грозит переизбытком предложения на рынке и рисками снижения цен). А вот Китай — это крупнейший потребитель нефти в мире. Разумеется, при низких ценах его нефтегазовые компании будут меньше зарабатывать. Но и тратить потребители будут меньше, так что для бюджета КНР в итоге, возможно, это очень даже хорошо.

Как отметил в беседе с «НиК» аналитик ФНЭБ, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков, сегодня Пекин пытается не столько уменьшить зависимость от импортных поставок, сколько хотя бы замедлить ее рост. В прошлом году КНР даже удалось немного сократить закупки у других стран. Но это, скорее, некие локальные успехи. Говорить об устойчивом тренде по снижению импорта рано.

— пояснил эксперт.

Игорь Юшков подчеркнул, что ОПЕК+ было бы выгодно, чтобы потребление нефти росло. Можно тогда снизить квоты и добывать и зарабатывать больше. Поэтому развитие нефтедобычи в Китае для картеля — фактор негативный. Но не катастрофа. Большие проблемы сейчас для соглашения ОПЕК+ представляет не рост добычи в Китае, а увеличение объемов в других странах-экспортерах — Гайане, Бразилии, Канаде, США. Эти страны реально забирают себе доли ОПЕК+ на рынке, а Китай все-таки хоть и увеличивает добычу, но увеличивает и потребление нефти.

Илья Круглей