«Основой российской энергетики были дрова»

Письма Наполеона из пылающей Москвы идут с молотка в Париже

Два слагаемых шаткой надежды оккупационной «армии двунадесяти языков» на выживание в осенних холодах старой русской столицы бытовали в настроениях полумиллионного европейского воинства, вступившего на берега Москвы-Реки после битвы при Бородино. Если говорить честно, то первое ожидание среди «жаждущих внутреннего сугрева» солдат и офицеров было связано с астрономическими запасами алкоголя на брошенных складах, в магазинах и бесчисленных особняках захваченного города.

«Мы нашли погреба, полные вин и ликеров, — с нескрываемой радостью констатировал Наполеон Бонапарт в одном из 11 писем, выставленных нынче на аукционе во Франции. — Эти крепкие напитки сильно нам понадобятся». (Судя по всему, «ликерами» император именовал сказочные объемы водки, призванной, по мнению захватчиков, скрасить им морозную зиму, если бы пришлось провести ее в сердце славянского колосса). Оригинал этого письма, идущий с молотка, предлагается за первоначальную цену 58300 долл.

Кстати, то же самое письмо отразило, быть может, запоздалое осознание — выдающимся полководцем — того факта, что российский мегаполис отапливается, главным образом, не углем и не торфом, как многие города тогдашней Западной Европы, а березовыми или осиновыми дровами. С учетом этого французов пугали, в основном, вспыхнувшие почти сразу пожары на дровяных складах в Хамовниках и других кварталах.

Как пишет 211 лет спустя зарубежная пресса, именно тогда идеолог насильственного «объединения континента» убедился в том, что основой российской энергетики были в ту эпоху именно дрова. И французские ротные истопники, быть может, запоздало оценили потерю домашнего тепла в той же мере, в какой проклинали дефицит топлива интенданты алчного вермахта, пробивавшегося сквозь задымленные скважины и НПЗ Майкопа и Грозного в направлении так и не захваченного Баку роковой осенью 1942 года.

«Я объехал главные кварталы Москвы, — повествовал Бонапарт 18 сентября 1812 года. — Да, это был впечатляющий город. Я говорю «был» потому, что сегодня более половины Москвы съедено огнем». Такие дневниковые записи являются поистине «редчайшими документами, — свидетельствует президент филадельфийской аукционной фирмы Raab Collection Натан Рааб. — В частности, письмо из оккупированной Москвы просто уникально — его можно назвать экстраординарным».   

Думается, не менее экстраординарным можно назвать и то наполеоновское послание от 20 октября 1812 года, где признавался последний, и притом весьма жестокий, приказ императора перед эвакуацией из сожженного и разоренного города. Наполеон мстительно потребовал взорвать несколько кремлевских башен и зданий, примыкавших к крепостным стенам, а ведь они по праву считались органичными частями царского дворцового фонда.

Другое дело, что патриотам-подпольщикам удалось сорвать эту «диверсию века», перехватив циничных факельщиков на их преступном пути. Письмо с авторским описанием зловещего приказа стоит 187500 евро. Но сегодня на аукционе его нет — оно досталось частному коллекционеру еще в 2012 году.

В ту пору отмечалось 200-летие пожара Москвы. Но мало кто помнит, что в 1812 году пострадал от поджогов не только Кремль, этот крупнейший по своей территории средневековый замок Европы. За океаном был сожжен вашингтонский Белый дом — сердце молодой в то время американской демократии. Резиденцию президентов США спалили… английские экспедиционные войска, пытавшиеся, как видно, развернуть историю вспять, демонтировать провозглашенные сравнительно недавно Соединенные Штаты и восстановить прежний статус британских колоний в Новом Свете.

Павел Богомолов
Кандидат политических наук