Свет и тени узбекского ТЭК, часть вторая

Очевидно, власти Узбекистана намерены избавиться от рискованных активов или минимизировать их объем, однако пока структурные реформы похожи на перетасовку активов

(Продолжение. Начало 04.09.2019)

Узбекскому ТЭК не хватает «здоровья»

В июле 2019 г. президент Шавкат Мирзиёев утвердил Концепцию развития нефтегазовой отрасли Узбекистана до 2030 г. Для этого он принял постановление №ПП-4388 «О мерах по стабильному обеспечению экономики и населения энергоресурсами, финансовому оздоровлению и совершенствованию системы управления нефтегазовой отраслью».

Среди плановых целей — увеличение запасов нефти на 132,4 млн т (нынешние извлекаемые запасы независимые эксперты оценивают в 35 млн т, а конденсата — в 100 млн т). «Узбекнефтегаз» должен достичь уровня производства товарного метана в 42,3 млрд м3 и сжиженного газа в 1,5 млн т. Запланирована модернизация Бухарского и Ферганского НПЗ с увеличением глубины переработки до 85%. Будет построена 4-я нитка Трансазиатского газопровода из Туркменистана в Китай и проведена реконструкция газотранспортного и газораспределительного сектора. Включает концепция и сооружение мощностей по глубокой переработке газа, например для получения метанола и олефинов.

Документ признает, что дела в ТЭК страны идут с каждым годом все хуже.

За последние 20 лет добыча газа госпредприятиями сократилась на 29%, подтвержденные запасы за 2008–2018 гг. уменьшились на 4%, замещение выработанных запасов за последние 5 лет составляет менее 70%.

Газораспределительные сети за пределами столицы изношены на 80–90%. Представляется, что реальное положение дел еще хуже: если Узбекистан не примет срочных мер и сохранит текущий уровень отбора газа, то через 15 лет он станет его импортером.

Добавим, что производство нефти в стране сократилось с 7 млн т в 2001 г. до 0,75 млн т в 2018 г.

Концептуальный подход

В 2000–2018 гг. Узбекистан принял более 15 различных государственных и отраслевых программ, нацеленных на повышение добычи. Все они не были выполнены главным образом потому, что результаты разведки новых запасов оказались провальными. Так, разведка бывшего шельфа Аральского моря и приморской территории, больших территорий на плато Устюрт принесла открытие единичных малых газоконденсатных месторождений вместо ожидаемых миллиардов тонн нефтяного эквивалента.

Поэтому, очевидно, концепция развития предусматривает не только осуществление конкретных проектов, но и проведение структурных реформ. В какой-то степени они похожи на перетасовку активов. Например, в прямое управление «Узбекнефтегазу» переданы крупные геологические и добывающие объединения, имевшие прежде статус юридических лиц, газоперерабатывающие заводы. Но вычленена компания «Узтрансгаз», контролирующая транзит и экспорт метана, магистральные и газораспределительные сети, региональную дистрибьюцию.

До 2025 г. Ташкент рассчитывает продать по 49% акций УНГ и «Узтрансгаза» инвесторам на внутренних и международных биржах.

Сложно сказать, насколько привлекательны эти бумаги. Хотя начавшееся освобождение цен на энерготовары улучшит финансовое состояние нефтегазовых компаний, процесс их оздоровления только стартует. Дальнейшее положение зависит и от качества управления, и от ресурсно-индустриальной базы этих участников рынка.

Кому нефть, а кому риски

Видно, что власти намерены избавиться от рискованных активов или минимизировать их объем. До 1 сентября с. г. Минэнерго разработает Положение о передаче газораспределительных сетей и функций по сбыту и сбору платежей с потребителей. Передаваться активы будут частнику, который будет получать комиссионные с общей суммы платежей за газ. Сети и обязанности уже переданы из состава «Узтрансгаза» созданному газораспределительному АО «Худудгазтаъминот». Теперь Минэнерго и «Худудгазтаъминот» начнут отбирать компании для получения газораспределительных концессий.

До 1 октября должен быть подготовлен нормативный акт, на основе которого «Узбекнефтегаз» будет заключать контракты с иностранными добывающими компаниями на разработку месторождений по контрактам с нераспределяемыми рисками. Глава компании Баходыр Сидиков поясняет, что речь идет более чем о 50 нефтяных месторождениях с падающей добычей и трудноизвлекаемыми запасами. В Ташкенте ожидают, что иностранный недропользователь будет применять современные технологии, получать дополнительную нефть и делить ее с Узбекистаном, к примеру, пополам. Объем базовой добычи также должен передаваться Ташкенту.

Сидиков говорит, что этот тип контрактов не новый для Узбекистана. Но лучше бы чиновник не напоминал о былом опыте. В начале 2000-х гг. американская Baker Hughes на условиях контракта с нераспределяемыми рисками разрабатывала месторождение Северный Уртабулак, но из-за высоких затрат сначала попросила увеличить свою 50-процентную долю, а когда не получила согласия, то ушла из Узбекистана. В 2009 г. на это же месторождение пришла англо-канадская Tethys Petroleum, проработала несколько лет, увеличила добычу с 43 тыс. до 75 тыс. т/г, а в мае 2012 г. подписала с «Узбекнефтегазом» аналогичный договор по месторождению Чегара, где планировала получать около 390 тыс. т/г труднодоступной нефти. Но через пару лет власти обвинили Tethys в хищении нефти из доли УНГ, и компания вскоре тоже ушла. Китайская CNPC договорилась в начале 2010-х гг. с «Узбекнефтегазом» на таких же условиях разрабатывать месторождения в Ферганском нефтегазовом регионе, но так и не приступила к проекту. И чтобы обеспечить реальный старт проектов с нераспределяемыми рисками, Ташкенту нужно сделать нечто большее, чем просто объявить начало «сезона охоты».

Непрофильные активы «Узбекнефтегаза» постановление президента передало на баланс местным властям и другим ведомствам, так что затем они в своем большинстве будут проданы частным инвесторам или закрыты, если не найдут покупателя.

Лучший партнер —сын министра

Приватизация и государственно-частное партнерство (ГЧП) теперь одно из главных направлений узбекской инвестиционной политики. Ведомства уже заключают контракты на ГЧП с частными и иностранными инвесторами в различных сферах. До конца 2019 г. в Узбекистане будет принят закон «О государственно-частном партнерстве».

Законопроект оговаривает, что для отбора частного партнера устанавливается проведение тендера. Максимальный срок действия соглашения о ГЧП составит 49 лет, минимальный — 5 лет. Государственный партнер должен будет принимать решение о реализации проекта в течение 30 дней. Такое условие снизит риски инвестора по коррупционной составляющей, поскольку узбекская бюрократия не сможет затягивать срок заключения контракта с победителем конкурса.

В стране и без принятия закона о ГЧП вовсю идет процесс подписания концессионных соглашений.

В области ТЭК обращает на себя контракт, заключенный в конце 2018 г. с участием российского ООО «ПрогрессГорТех». Оно получило в доверительное управление 45% АО «Узбекуголь», крупнейшей угольной компании Узбекистана. «ПрогрессГорТех» — «управленческий» российский инвестор с уставным фондом 10 тыс. руб. Однако сила этого общества не в деньгах. По данным «СПАРК», бенефициар данного предприятия замечен в тесных деловых связях с Данияром Камиловым, бывшим первым вице-президентом «Газпромбанка» и сыном нынешнего министра иностранных дел Узбекистана Абдулазиза Камилова.

Корпоративные и родственные связи этого бизнеса дают понять, что новый концессионер — это не случайный игрок на узбекском рынке. Данный пример также показывает, как заинтересованным иностранным компаниям проще всего получить концессию в Узбекистане.

Шорты, кроме купальных

Сейчас Узбекистан переживает инвестиционно-строительный бум. Зафар Хужаев, начальник управления Министерства инвестиций и внешней торговли, говорит: «Идет резкое увеличение объемов освоения инвестиций. За первую половину 2019 г. иностранные инвестиции выросли в 4,3 раза по сравнению с 2018 г., до $5,6 млрд. Прямые увеличились в 4,3 раза, до $3,5 млрд, инвестиции под государственную гарантию — в 3,6 раза, до $2,1 млрд».

Узбекская экономика перегревается, и подтверждение тому — рост госдолга.

Только за первые 4 месяца 2019 г. он вырос по сравнению с началом года на 10,3% и достиг $19,1 млрд. В стране в 2 раза увеличена добыча золота и серебра, которые продаются за валюту, но видно, что внешний долг нарастает даже в таких условиях. Чем больше у страны будет инвестиционных проектов, тем быстрее станет расти внешний долг. А государственный бюджет — все сильнее требовать увеличения платежей и с населения, и с инвесторов.

Между тем Концепция, которая старается оговорить все нюансы развития НГК, в том числе по закупкам оборудования и материалов «Узбекнефтегазом», называет среди них вперемешку с насосами и клапанами такие неожиданные товары, как пальто и полупальто, кардиганы и кофты для мальчиков и девочек, колготки и шорты. Документ, впрочем, строго добавляет, что шорты — «кроме купальных». Тем не менее понятно, что в сочетании с активной инвестиционной политикой такие нюансы могут оставить «Узбекнефтегаз» только с шортами. А это тревожный сигнал ее нынешним и будущим иностранным партнерам и инвесторам.