Замминистра энергетики: искать затонувшие подводные лодки — моя обязанность

Заместитель министра энергетики Кирилл Молодцов родился и вырос в Санкт-Петербурге и большую часть жизни был увлечен идеей найти легендарную подводную лодку Щ-408, погибшую в Балтийском море во время Великой Отечественной войны. В интервью ТАСС он рассказал, как удалось отыскать эту субмарину в эстонских водах, как этому пытались помешать пограничники, а также о планах найти все затонувшие в Балтийском море подлодки.

— Кирилл Валентинович, расскажите, почему заместитель министра энергетики решил искать затонувшие подводные лодки времен Великой Отечественной войны? Согласитесь, что это увлечение довольно неординарное для вашего чина…

— Увлекаюсь историей советских подлодок времен войны с 11 лет, то есть уже 39 лет. С четвертого по восьмой класс я с двумя одноклассниками был экскурсоводом школьного музея, посвященного подвигу подводной лодки Щ-408. Школа, кстати, находится на улице Павла Кузьмина — капитана этой подлодки. Со школьными друзьями же занимался в клубе юных моряков в ленинградском дворце пионеров. Вот так начиналась эта история.

— На флоте не служили?

— В Питере говорят, что море — это святое. И я с этим согласен. Поэтому да, у меня была идея пойти служить на флот. Но в итоге все сложилось иначе — был призван на срочную службу в Кремлевский полк, а далее стал офицером.

— Расскажите, как давно вам пришла идея начать поиск затонувших кораблей? С чего все началось?

— Я уже рассказал про двух своих одноклассников. Так вот, с ними лет пять назад мы собрались отметить мое 45-летие и пошли на спектакль "Квартета И" "Письма и песни мужчин среднего возраста времен караоке, дорожных пробок и высоких цен на нефть". Я сказал тогда своим друзьям: "Слушайте, мы самодостаточные люди, давайте сделаем что-нибудь хорошее для других". Понимаю, что это звучит довольно приторно, но у меня действительно было нечто такое на душе. Первым делом я предложил восстановить музей в нашей 504-й школе Кировского района Санкт-Петербурга, который к тому моменту уже не существовал.

— И друзья вас поддержали?

— Да, по-другому и быть не могло. Мы скинулись деньгами и восстановили музей в рекреации школы... Хотели, чтобы у детей была память.

— Как я понимаю, спасение музея — только начало. Что было дальше?

— А дальше были эстонцы (смеется). В 2015 году мои друзья из Эстонии рассказали, что в местных СМИ стала появляться информация о том, что лодка Щ-408, героически погибшая в сражении в Великой Отечественной войне, лежит в их водах. Начали появляться слухи, что якобы не было никакого подвига, подобного "Варягу", а экипаж хотел сдаться врагу. Узнав об этом, я сказал своим друзьям: "У нас вариантов нет, нам надо ее найти и доказать правду".

В то же время мой коллега Антон Инюцын (замминистра энергетики — прим. ТАСС) познакомил меня с водолазами из экспедиции "Поклон кораблям Великой Победы" — он с ними пересекался еще на прошлой работе в администрации президента. Я им при встрече тогда сказал: "Найдете лодку Щ-408 — просите все, что хотите". Они согласились и попросили помочь финансово.

Я написал Токареву (глава "Транснефти"), мол, Николай Петрович, поддержите. Он поддержал и выделил 2 млн рублей.

— Сколько вся экспедиция стоила? 2 млн?

— Нет, она стоила больше.

— А где остальные средства брали?

— Остальную сумму сами с друзьями собирали, и до сих пор финансово поддерживаем этот проект.

— Тяжело ли было найти судно для поиска субмарины на дне Балтийского моря?

— У экспедиции уже было финское судно.

— А почему финское, а не наше?

 — Под финским флагом довольно легко зайти в эстонские воды, так как есть все нужные бумаги, разрешения. Поэтому все получилось довольно быстро. К судну, кстати, подходили эстонские пограничники, но запретить ничего не смогли.

Лодку нашли буквально за три дня. Мне сразу позвонили и сказали, что 2 мая будут погружаться и проверять, та ли эта субмарина, а также решать, что делать с табличкой...

— Вы сейчас про какую табличку говорите?

— Памятная табличка. Она устанавливается на дне рядом с затонувшим судном, но по эстонским законам эти лодки являются собственностью министерства обороны Эстонии, и прикасаться к ним нельзя.

— С такими запретами вам в итоге удалось табличку поставить?

— Как ни странно — да, но понадобилось два года, чтобы все согласовать с эстонскими властями.

— Сразу ли удалось понять, что это именно то лодка, которую вы искали?

— Не сразу. После погружения водолазы мне сообщили, что, действительно, нашли лодку класса "Щука", но какую именно — было непонятно. Потом они увидели лежащие на борту снаряды, развернутые стволы, прицельные устройства, вырванную в рубку дверь. Но для меня самым интересным было, что на капитанском мосту лежал ППШ — пистолет-пулемет имени Шпагина. Личное оружие капитана! То есть они готовились к абордажу!

После этого мы убедились, что это та самая Щ-408. Осмотрев дно, водолазы поняли, что погрузилась она из-за пробоин в балластных цистернах. То есть лодка по определению не смогла бы всплыть.

Когда мы все это узнали, то приехали туда очень быстро, был штиль. Слава богу, сумели провести поминальные мероприятия в один день, вот прям как чувствовали, потому что уже на следующее утро эстонцы решили там провести военные учения с запуском ракет. Но спасибо, что мы все успели.

— Кстати, детей, которые учатся в вашей родной школе, вы брали с собой в экспедиции?

— Брали! Более того мы создали фонд "Балтийский Варяг". Для детишек он проводит краеведческие экспедиции, конкурсы юных историков Балтийского Флота. Там много чего. В частности, после того как мы нашли лодку, стали проводить для детей разные семинары на эту тему. Показывать, рассказывать.

На мой взгляд, самое заинтересованное поколение — 10–12 лет, они действительно очень увлечены. Когда во время одного из мероприятий школьники в костюмах вносили Андреевский флаг, чеканили шаг, у меня внутри все так напряглось, что я даже говорить не мог. Ощущение, что ты сделал что-то нужное.

— Лично вы во время этой экспедиции чем занимались?

— Ждал и переживал. Под воду точно не погружался. Там 72 метра глубина и нужна рециркулярка — это уже не кислородный баллон. В принципе, у меня и акваланг есть и разрешение на ныряние до 40 метров. У них же, повторюсь, 72 метра.

— А что потом будет с этой лодкой? Какая ее дальнейшая судьба?

— Останется лежать как братская могила.

— Тогда как вы отвечаете себе на вопрос: "Зачем я это делаю, для чего это нужно, какая от этого польза?"

— Польза? Это установление места гибели, места братской могилы, передача информации в Министерство обороны, инициирование возможности награждения экипажа. Это вопрос памяти.

— Я правильно понимаю, что Щ-408 — самая главная находка из тех десяти лодок, которые вы нашли?

— Под финским флагом довольно легко зайти в эстонские воды, так как есть все нужные бумаги, разрешения. Поэтому все получилось довольно быстро. К судну, кстати, подходили эстонские пограничники, но запретить ничего не смогли.

Лодку нашли буквально за три дня. Мне сразу позвонили и сказали, что 2 мая будут погружаться и проверять, та ли эта субмарина, а также решать, что делать с табличкой...
— Уже не десять. В общей сложности ребята из "Поклона кораблям Великой Победы" нашли 12 лодок из 20, погибших в Балтике в войне. По нашей оценке, из оставшихся — две находятся в наших водах, остальные либо в эстонских, либо чуть ли не в датских водах. Глобальная задача к 2020 году найти все 20. Это было бы правильно.

— Методика такая же? Финский корабль посылаем?

— Нет, они уже сами ищут, без финнов. В наших водах можно и на российском корабле.

— А что дальше?

— Хотим установить памятник Кузьмину в Питере на улице, названной в его честь. Идея уже поддержана. Плюс ребята намерены создать мемориал на острове Готланд.

— Кстати, чем является для вас поиск подводных лодок? Хобби, занятие, увлечение, работа, дело всей жизни? Какое слово точнее всего может описать ваше отношение к этому делу?

— Обязанность. Если 39 лет из 50, то это обязанность. Честно, я вот смотрю, как сын реагирует на нашу деятельность по поиску подлодок, и вижу, что ему это тоже нужно. А мне и подавно.

— Вы лично были только в одной экспедиции?

— Нет, ездил еще. Например, в этом году ходили на возложение венков на место гибели Щ-403. Это лодка, которая шла перед Щ-408 и подорвалась на мине. Там умерли все и сразу, а на Щ-408 еще трое суток мучились.

— После того как найдете свою последнюю лодку, чем дальше будете заниматься?

— Не знаю. Думаете, искать больше нечего? Вот золото Колчака можно (смеется). Это же вопрос интереса к жизни и истории своей страны. Много чего хочется делать.

— Например?

— Я еще помогаю ЗИЛы восстанавливать. Не потому, что это были какие-то особенные машины. Мне просто обидно, что нашу историю уничтожили на раз-два-три. Например, уже мало кто помнит, что ЗИЛ появился аж в 1916 году, еще при царе! Когда мне на горьковском заводе сказали, что ГАЗ был первым в России, я еще раз убедился, как у нас относятся к истории.

США как государству всего 200 лет, но они раскладывают все по полочкам! А у нас только одному заводу 100 лет! Если не будем помнить историю, то можно сказать, что и нации не станет. Не будет понимания, для чего живем. Вот за память и боремся.

Беседовал Алексей Большов