О безопасном плавании прежним курсом

Алексей Зубец, д.э.н., руководитель Департамента социологии Финансового университета, руководитель ЦСИ Росгосстраха:

За последнее время в правительство не кинул камень только тот, кому всё уже всё равно. Абсолютно очевидно, что горестные причитания и гневные обличения в адрес власть предержащих совершенно обоснованны: для спасения экономики они ровным счетом ничего не сделали, причем мы не можем назвать не только успешные стабилизационные мероприятия, но и неуспшные тоже. Проще говоря, их не было вовсе, что особенно удручает. Хотя некоторые меры по стимулированию экономики просто лежат на поверхности - жилищное строительство, например, где вся последовательность необходимых действий понятна даже без докторской степени по экономике. Но на практике мы имеем этакий ультралиберальный социал-дарвинистский подход, при котором спасение утопающих - дело рук самих утопающих, а регулированием рынка занимаются не ЦБ с Минфином, а "невидимые руки" Адама Смита.

Ну и что же теперь будет? Весь прикол сегодняшней ситуации состоит в том, что ничего не будет. И что особенно важно, никакого особого вреда долгосрочному развитию страны эта медлительность правительства тоже не нанесет. Не хочу никого утешать и оправдывать, просто это именно так на самом деле.

Если кто ждет революции, то не ждите, революция отменяется. No more barricades, так сказать. Население у нас вполне опытно в преодолении трудностей, и значительное большинство понимает, что безвластие превосходит по разрушительности злоупотребления даже очень плохой власти. Собственно, ровно по этой же самой причине до сих пор стоит на ногах нынешнее украинское правительство с рейтингом в несколько процентов: публика совершенно убогая, однако есть убеждение, что новые беспорядки почти наверняка превзойдут по поражающей силе правительство Яценюка.

Вторая причина, почему революции у нас не будет - это отсутствие необходимых для нее организационных структур. Недовольства всегда и везде достаточно, однако для того чтобы оно превратилось в социальное движение, кто-то его должен оформить, создать круг "своих", в котором протест - норма, причем безопасная и одобряемая. На Украине такую инфраструктуру создали "западные партнеры" и местный крупный бизнес - каждый для решения своих собственных задач. А когда олигархов те же "западные партнеры" взяли за чувствительное место (кошелек), те предоставили и деньги, и СМИ, и организационные структуры на "благое дело" избавления от "антинародного режима", так что на чуткую душу Януковича это нежное единение произвело неизгладимое впечатление. В России такая инфраструктура была в свое время успешно демонтирована, слава Богу. Слава Богу, потому что я тоже считаю, что власть, даже не вполне удовлетворительная, точно лучше государственного переворота. Этим, кстати, жители страны отличаются от лондонских сидельцев, которым сама революция точно не угрожает, а ее последствия сулят немалые выгоды - по крайней мере, моральное удовлетворение от ощущения собственной правоты.

Третья причина устойчивости - и об этом я уже писал на страницах "Эксперта" - незначительная численность обездоленной, отчаявшейся российской молодежи. Тех, кому сегодня двадцать, прежде всего, мало, потому что они дети "демографической ямы" начала 90-х. И потом, молодым везде у нас дорога...

Но главный секрет устойчивости России в другом - в достаточно низком уровне неравенства. Такое утверждение может показаться нелепым, особенно на фоне присутствующего в массовом сознании мифа о крайней несправедливости распределения благ в нашей стране. Недавно одно очень авторитетное бизнес-издание вполне серьезно заявило о том, что верхний 1% населения страны получает 70% общих доходов. Можно не верить данным Росстата о расслоении населения, но вот есть, например, данные Всемирного банка, согласно которым верхние 10% российского населения контролируют около 30% суммарного дохода. А по нашим расчетам, на 1% семей приходится при всех обстоятельствах не более 15% суммарных доходов, реально - 12-13%.

Какие-то особые сверхдоходы неизбежно были бы заметны в виде безудержного сверхпотребления в духе "Трех толстяков". Могут возразить, что в России сверхдоходы верхушки и не должны быть видны, так как они выводятся за границу, и уже там превращаются во всяческие излишества, обжорство, яхты и особняки. Но тут незадача: действительно, русские покупают дома в том же Лондоне, например. Но на этом рынке по объему покупок дорогой недвижимости наша страна занимает по данным Deutsche Bank только 16-е место. По ВВП - 7-е место в мире, а по домам в Лондоне - 16-е. Причем даже в самые "жирные" годы россияне не занимали на лондонском рынке дорогого жилья более 10%, что тоже немало, однако, не соответствует мифу о повальном разграблении страны.

Сегодняшние рассказы о том, что верхушка немыслимо жирует, обирая российский народ, наводят на мысль о том, что когда-то я уже это все слышал. Будучи немолодым человеком, я помню, как в конце 80-х годов прошлого века оппозиция валила советскую власть рассказами о том, что "партократия" прибрала к рукам кучу престижных благ. У них и машины, и распределители с дефицитным продовольствием, и свои больницы, и базы отдыха. А вот если все это отнять и поделить - тогда и настанет царство истины и справедливости. Правда, в 1991 году поделиться с народом партийным имуществом как-то забыли, да и на фоне новых нравов и свежеприобретенных богатств бытие прежних партийных вельмож предстало совершенным подвижничеством и аскетическим самоограничением. Да и тема социальной справедливости куда-то делась из медийного пространства. Ее место заняла фигура владельца бизнеса, слово которого - и есть закон для всякого "планктона". Так что когда вы слышите разговоры об огромном неравенстве в России - спросите себя, а нет ли у говорящего личного интереса поуправлять вашим социальным поведением? 

Вообще финансовое неравенство мало помогает прояснению экономического будущего страны. Финансовое неравенство - оно не слишком заметное, потому что не принято у нас носить на груди табличку с цифрой остатка по банковскому счету. Люди позиционируют себя среди своего окружения по наличию знаковых предметов потребления и пользованию знаковыми услугами, к которым прежде всего относятся собственное жилье, оборудованное современной бытовой техникой, автомобиль, поездки на отдых с семьей, а также доступ к платной медицине и образованию. Ну и качественное питание, разумеется. Важно смотреть не на финансовое, а на "вещное" неравенство, обеспеченность населения знаковыми товарами и услугами, определяющими восприятие собственного качества жизни. С ростом проникновения знаковых товаров и услуг, во-первых, можно говорить о повышении уровня жизни, и, во-вторых, о снижении неравенства, тогда как финансовое равенство вовсе не предполагает всеобщего благополучия. Здесь, собственно, и находится фундамент нашей социальной устойчивости.

Россия точно не чемпион мира по качеству жилья, однако сегодня по данным Росстата только 10% российских семей считают свой дом или квартиру плохими или очень плохими. У нас в стране практически полная обеспеченность крупной бытовой техникой - на 100 домохозяйств имеется 180 цветных телевизоров, 112 холодильников, 103 стиральные машины, 74 компьютера и 257 мобильников. То есть с жильем, обеспеченным современной бытовой и техникой у нас все в порядке. С автомобилями несколько хуже - их 61 штука на 100 домохозяйств, однако порог критического недостатка благ, способного вызвать массовое недовольство, и здесь преодолен с большим запасом. Да, последнее время российская экономика постоянно спотыкается о кризисы, тем не менее, сегодня обеспеченность знаковыми благами, очевидно, выше, чем, скажем, пять лет назад.

С образованием тоже практически нет проблем. Более 80% россиян считают, что в их регионе можно получить образование достаточно высокого уровня. Не всегда это образование бесплатное, однако эта проблема касается относительно небольшого числа семей. Самая большая образовательная проблема на местах - недостаток мест в муниципальных детских садах, которая заставляет искать платные дошкольные учреждения. Однако и здесь число семей, затронутых проблемой, достаточно невелико.

Сильным раздражителем, серьезно снижающим настроения населения, служит сегодня невозможность купить тур за границу или поехать на черноморские российские курорты. По данным Левада-Центра, только 16% российских семей могут себе позволить такие путешествия. И вот тут находится действительно серьезная проблема. С одной стороны, основная масса населения лишена этого удовольствия. С другой стороны, зарубежные или морские туры - уже не экзотика, они от людей на расстоянии вытянутой руки, а дотянуться невозможно, что особенно раздражает. 

Второй серьезный раздражитель - платная медицина. Сегодня идет много разговоров о недопустимости коммерциализации здравоохранения, и про то что лечение должно быть бесплатным. Хочу заметить, что все эти призывы опоздали: в стране уже в полный рост действует платная медицина, которой пользуется половина населения. Невозможность оплатить полноценное лечение, плохое (по мнению пациентов) соотношение цена-качество коммерческой медицины - все это способствует ухудшению общественных настроений. Поэтому наряду с "разгоном" инвестиционного процесса стабилизация социально-экономической ситуации в стране должна включать в себя меры по улучшению доступности качественной медицины, а также внутреннего и внешнего туризма.

А что же будет, если эти меры так и останутся нереализованными? А ничего не будет. Спрос населения на знаковые предметы потребления, товары и услуги будут просто перенесен на будущее, однако рано или поздно этот "запас бедности" все равно превратится в экономический рост. Не сейчас, так через пять лет.

Тем не менее, локальные всплески недовольства вполне возможны. Дело в том, что доля критически бедных россиян, которым с трудом хватает на питание, поднялась в конце 2015 года до 15% от общего числа взрослого населения, тогда как в 2014 году она составляла 10%. Дальнейший рост числа тех, кому трудно прокормить себя и свою семью, содержит в себе риск более или менее крупных социальных протестов. Надо помнить, что "болотное движение" активизировалось в конце 2011 - начале 2012 года как раз на фоне роста числа критически бедных: в отдельные месяцы доля тех, кому с трудом хватает на питание, подскакивала до 16-18%. Тем не менее, накопленный уровень благополучия, опыт, полученный за прошедшие годы, как и надежды на лучшее, низкая численность недовольных - все это очевидно не даст почвы для серьезного протестного движения. По крайней мере - в первой половине 2016 года. Дальше видно будет.