Новая задача по расширению российского арктического шельфа

Москва. 16 декабря. На недавно состоявшемся Общем собрании членов Российской академии наук директор Геологического института РАН академик Кирилл Дегтярев свое выступление посвятил успехам российских ученых по сбору доказательств в пользу расширения континентального шельфа России в Арктике.

После Общего собрания Кирилл Дегтярев вместе c сотрудником института доктором геолого-минералогических наук Николаем Чамовым рассказали нашему специальному корреспонденту Вячеславу Терехову о новых задачах российских геологов в Арктике.

Корр.: Это была не первая беседа ученых Геологического Института РАН с "Интерфаксом". Они уже рассказывали о том, как проходил сбор доказательств для обоснования заявки в Комиссию ООН по континентальному шельфу на расширение российской части шельфа. Доказательства были признаны обоснованными, и Комиссия рекомендовала признать правомочность претензий России.

Эта встреча посвящена обоснованию новой заявки на дальнейшее расширение российского шельфа, но уже в другом месте, а точнее, на часть хребта Гаккеля.

Корр.: Принадлежность этой части арктического шельфа является спорной? Почему мы боремся за нее?

Дегтярев: Спорной сейчас у нас остается, а вернее, недоисследованной, часть Евразийского бассейна: он тянется от Гренландии до шельфа моря Лаптевых. В самой глубокой части бассейна находится хребет Гаккеля. (подводный хребет в Северном Ледовитом океане, по оси которого расположены глубокие ущелья шириной до 30 километров – ИФ). Сейчас это место и является объектом наших исследований.

Россия претендует на ту часть хребта, которая ближе к нам. Она ограничена со стороны полюса хребтом Ломоносова, с нашей стороны - шельфами Баренцева и Карского морей, а с юга, соответственно, шельфом моря Лаптевых.

Корр.: Мы претендуем на нее, потому что она находится в зоне наших интересов?

Дегтярев: Не просто в зоне интересов, а откровенно говоря, в зоне кровных интересов. Это та акватория, где постоянно ходит наш флот.

Корр.: И это тоже нужно доказывать?

Дегтярев: Необходимо, потому что в современном виде наша 200-мильная зона огибает южную часть этого хребта, то есть расположена ближе к российской суше. Наша задача, естественно, продвинуться как можно дальше в северном направлении. Мы подавали в комиссию заявку, но она признала, что у нас на тот момент было недостаточно явных доказательств того, что хребет Гаккеля является продолжением нашей территории.

Корр.: Сейчас работаете по сбору новых доказательств?

Дегтярев: Да, это новая заявка. Нам указано на недостаток убедительных данных, и у нас есть время на доработку, чем мы сейчас и занимаемся.

Корр.: Продолжительность этой работы по времени определена?

Дегтярев: Она даже не ограничена.

Корр.: Но на эту часть тоже претендует кто-то?

Дегтярев: Конечно, но прежде всего, Дания. Хребет Гаккеля может рассматриваться как продолжение Срединно-Атлантического хребта со стороны Гренландии в нашу сторону. И для доказательства, что он не однороден и что значительная его часть может быть включена в нашу экономическую зону, надо искать серьезные аргументы.

Таким образом, мы должны доказать, что некое поднятие, а хребет Гаккеля, если смотреть в разрезе, - это такие подводные горы с центральной долиной разломной, является естественным продолжением территории нашего континента.

Естественным и неделимым, и вопросов нет. Тогда мы его присоединяем к нашей экономической зоне, расширив внешнюю границу нашего шельфа.

Корр: По хребту Гаккеля кто-то еще ведет исследовательские работы?

Дегтярев: Конечно. Большой коллектив - и немцы, и китайцы, американцы, безусловно, там вовсю работают. Датчане, конечно. Из судов, которые работают, прежде всего, немецкое исследовательское судно ледового класса. Они там и драгами "пашут" дно, и аппараты применяют. В общем, у них там все неплохо организовано.

Чамов: Длина хребта Гаккеля составляет около 1800 км, и на этом расстоянии происходят значительные изменения в его строении. Если на гренландском фланге хребта действительно наблюдаются структуры, сходные с рельефом Срединно-Атлантического хребта, то на лаптевоморском фланге ситуация меняется. Здесь на участке утоненной континентальной земной коры находятся структуры, которые не характерны для симметричных долин срединно-океанических хребтов.

Геофизическими методами система этих структур прослеживается и на шельф моря Лаптевых. Но, к сожалению, непосредственно проследить связь структур на морском дне невозможно.

Корр: Почему невозможно? Что мешает нам исследовать дно океана, начиная от самого берега?

Чамов: Вы имеете в виду от бровки шельфа? Здесь существует очередное пресловутое "но". А заключается оно в том, что наша северная красавица - река Лена - приносит с материка огромное количество осадков на шельф моря Лаптевых. Дальнейшее поступление этого материала на глубину приводит к образованию у материкового подножия мощного наносного конуса.

Таким образом, интересующие нас структуры перехода от хребта Гаккеля к материку просто засыпаны осадками, собранными Леной чуть ли не со всей Сибири. Так что, хотя геоморфологический критерий самый простой, самый неубиваемый, но к сожалению, он здесь не работает. Поэтому во главу угла выходят именно геологические методы. (Геоморфология – наука изучающая рельеф земной поверхности, его строение, происхождение, историю развития и динамику – ИФ).

Корр.: Какие методы для доказательства вы намерены применять в таком случае?

Чамов: Прежде всего, как мы уже говорили, важен анализ донно-каменного материала. Именно там лежат доказательства континентальной природы пород дна. Однако для получения так нужного нам доказательства геологической непрерывности рассматриваемых структур не менее важно и изучение геологических процессов в подводном хребте Гаккеля и на прилегающей части российского шельфа.

Корр.: Правильно ли я понимаю, что геологические процессы на российском шельфе и его потенциальном продолжении должны быть сходными?

Чамов: Безусловно! На сегодняшний день можно уверенно говорить о различии геологических процессов на западном (гренландском) и восточном (лаптевоморском) флангах хребта Гаккеля. Если на западном фланге известны проявления вулканизма и гидротермальных процессов, сходные с таковыми в осевой части Атлантики, то на востоке вблизи шельфа моря Лаптевых такие явления не установлены!

Корр.: Значит есть различия, которые играют в нашу пользу, так?

Чамов: Да, абсолютно верно. В связи с этим хочу напомнить об одной уникальной находке. В экспедиции 2022 года в части хребта Гаккеля к северо-западу от конуса выноса были впервые для этого региона обнаружены многочисленные карбонатные образования, (осадочные горные породы - ИФ), которые никак не связаны с гидротермальной деятельностью. Но подобные образования хорошо известны именно на шельфе моря Лаптевых. И это является основанием говорить о геологической непрерывности структур, которые мы наблюдаем на шельфе и которые мы прослеживаем на глубину.

Так неожиданно мы обнаружили искомые доказательства!

Корр.: То есть Арктика не во всем властна над восточным флангом хребта Гаккеля?

Чамов: Получается, что так. Есть такое понятие у геологов как "черные курильщики"! Они бывают только на дне океана, особенно в зонах срединных хребтов. Их формируют процессы, которые связаны с выбросами тепла, горячих потоков из недр земли, из мантии, и при взаимодействии с морской водой образуются совершенно уникальные полиметаллические (свинцово-цинковые) образования. Там же формируются характерные сообщества самых разных организмов, которые живут за счет серных выделений и разгрузки метана.

На континентах такие процессы невозможны. Но они дополняют систему доказательств методом "от противного". (смеется) Так что, спасибо "черным курильщикам", что в зоне наших интересов их нет!

Корр.: Так что теперь у вас голова болит только в борьбе за часть хребта Гаккеля?

Дегтярев: Нет, не только. Есть и еще причина для головной боли, как вы сказали. Это - Чукотский бордерленд (пограничная земля – ИФ), так называется раздробленная часть окраины Евразии, где наблюдается череда поднятий – Чукотское плато, хребет Нордвинд и разделяющих их впадин на дне океана.

Опять немного истории. Дело в том, что Конвенцию ООН по морскому праву приняли и ратифицировали более 168 государств. Соединенные Штаты участвовали во всем процессе ее разработки. Но сами они Конвенцию не ратифицировали. И поэтому они считают возможным признавать этот международный документ лишь в тех случаях, когда это им выгодно.

Короче говоря, они Конвенцию не ратифицировали, но несмотря на это высказывают претензии на расширение границ их шельфа, причем во многих местах.

Корр.: А доказательства приводят?

Дегтярев: В том-то и дело, что без доказательств, просто по факту.

Сейчас граница между владениями России и Соединенных Штатов проходит по линии, которая еще в советское время ограничивала наши полярные владения. Но американцы претендуют именно на эту часть вблизи Чукотки, хотя это не соответствует принципам Конвенции ООН по морскому праву.

Корр.: Но если их претензии не отвечают Конвенции, то тогда мы имеем юридическое право претендовать на этот бордерленд?

Дегтярев: Можем претендовать. В этом и состоит наша очередная задача - доказать, что это место является непосредственным продолжением шельфа Евразии.

Корр.: Были в недалекой истории примеры, когда Комиссия своим участием помогала в решении спорных межгосударственных вопросов?

Дегтярев: Недавно зоной неопределенности была акватория между Норвегией и Россией в Баренцевом море. Та же проблема. В конце концов договорились и провели взаимно приемлемую линию.

Была проблема и в отношении Охотского моря. Комиссия ООН по континентальному шельфу утвердила, что спорная зона Охотского моря является российской территорией. И это уже состоявшийся факт.

Но должен сказать, что такие вопросы быстро не решаются. Споры могут идти десятилетиями. И все это время стороны ищут и предоставляют свои доказательства. Международная комиссия взвешивает силу аргументов тех и других, и если признает правоту обеих сторон, то оставляет возможность выработать окончательное решение им самим.

Корр: А по Охотскому морю, Комиссия приняла такое решение потому, что Япония, как спорящая сторона, дала согласие?

Дегтярев: Да, Япония согласилась с нашими доводами.