Роботизация вместо глобализации

Дешевая рабочая сила больше никому не интересна — на смену аутсорсингу идет решоринг: международные концерны возвращают производства в Европу и США. Развивающиеся страны лишаются тысяч рабочих мест, а в развитых открываются предприятия, на которых вкалывают роботы.

АЛЕКСАНДР ЗОТИН, старший научный сотрудник Всероссийской академии внешней торговли

Ответ Джобса

В 1960-м столпы американской промышленности — General Motors, Ford Motors и General Electric — были самыми крупными работодателями в стране: 595 тыс., 260 тыс. и 261 тыс. рабочих мест соответственно. Сегодня в штате крупнейшей технологической компании США — Apple, капитализация которой больше всех трех предыдущих, вместе взятых, трудятся всего 80 тыс. человек, в то время как рабочая сила ее зарубежных подрядчиков, производящих почти все i-товары, составляет около 700 тыс. человек.

Девять лет назад президент Обама спросил Стива Джобса, почему бы не производить iPhone в США? Джобс ответил, что потерянные американские рабочие места не вернутся обратно никогда. В каком-то смысле он был прав, а в другом, видимо, нет.

Экономическая глобализация, плодами которой мировые элиты наслаждались в течение последних 20 лет, состоялась во многом благодаря устранению торговых барьеров (вступление в ВТО Китая в начале века) и влиянию новых информационных технологий. Компьютерная революция и интернет привели к информационной прозрачности, необходимой для выстраивания сверхсложных логистических цепочек международной системы производства и торговли, позволяя отслеживать и контролировать все стадии производства и транспортировки товаров, в какой бы точке земного шара они ни происходили.

Земля стала «плоской», по выражению известного апологета глобализации социолога Томаса Фридмана. Это значит, что дистанция между сырьем, производством, товарами и их конечными потребителями не столь существенна, гораздо более важны не географические, а чисто экономические факторы, например относительная стоимость рабочей силы и курсы национальных валют.
Конечно, в реальности никакого «плоского» мира по Фридману никогда не было, в лучшем случае мы наблюдали процесс полуглобализации (semiglobalization), по выражению экономиста Панкая Гемавата.

То есть процесс, в котором глобализация отчасти компенсировались нейтральными или даже противонаправленными трендами.

Например, высокая степень свободы перемещения капитала и товаров не совпадает со свободой перемещения рабочей силы из страны в страну (получить рабочую визу в некоторых государствах часто почти так же сложно, как и 20 лет назад).

Зато капитал легко перемещался в поисках этой самой дешевой рабочей силы, переводя предприятия из «дорогих» стран в «дешевые». Однако даже этот глобализационный процесс в последнее время выдохся и, возможно, вовсе разворачивается. Полуглобализация сменятся деглобализацией?

К родным берегам

По данным американской НПО Reshoring Initiative, эпоха аутсорсинга производства из США (и из других развитых стран) в юрисдикции с дешевой рабочей силой подходит к концу.

Тот же процесс фиксируется и в других исследованиях, например «Homeward bound: nearshoring continues, labor becomes a limiting factor, and automation takes root» от AlixPartners, а также в свежем ноябрьском докладе MGI «Making it in America: Revitalizing US manufacturing».

Падение занятости в последние 30-40 лет в производственном секторе — процесс не уникальный. Она снижалась из-за автоматизации и аутсорсинга не только в США, но практически во всех индустриально развитых странах. Стабилизировать этот процесс в последние 20 лет удалось лишь Германии.

Почему это происходит? Важными факторами решоринга являются субсидии и налоговые преференции со стороны властей США (чаще всего на уровне штатов), ожидание снижения корпоративных налогов в результате налоговой реформы и рост оплаты труда в некоторых традиционных странах аутсорсинга, прежде всего в Китае.

В отраслевом разрезе решоринг наиболее популярен там, где новое американское производство имеет значительные конкурентные преимущества.

Во-первых, это производство товаров с большим отношением веса к стоимости (автомобили, тяжелая и объемная бытовая техника). Для таких товаров отсутствие затрат на морскую транспортировку наиболее актуально.

Во-вторых, производство, подразумевающее сверхточную логистику по времени (производство с коротким циклом, just-in-time) либо подверженное частым изменениям в потребительском спросе и/или дизайне (прежде всего автокомплектующие и автозапчасти).

В-третьих, это различные пластики и продукты нефтепереработки. Здесь решоринг объясняется бумом сланцевой добычи нефти и газа в США. Из метана, этана, пропана, бутана, изобутана, пентана изготавливаются различные пластики.

В-четвертых, производство, в котором необходим высокий уровень контроля менеджмента для соблюдения норм качества (например, медицинское оборудование).

В-пятых, производство, ориентированное на клиентов, ограниченных в возможности покупать товары, не произведенные в США (например, ВПК).

В-шестых, производство товаров, для которых исключительно важно соблюдение и защита авторского права и патентов.

Наконец, в-седьмых,
решоринг происходит в отраслях, наиболее чувствительных к технологиям автоматизации и роботизации производства. Прежде всего это производство текстиля и одежды, бытовых электроприборов, автомобилей и автокомплектующих.

Именно последний фактор, автоматизация и роботизация производства, выводит решоринг на новый уровень международного тренда во всем промышленном производстве. Причем не только в США, но и в других развитых странах, прежде всего в Европе (где фактор дешевой энергии пока не актуален).

Бренд против вещи

Но пока Стив Джобс в своем ответе Обаме оказался прав. В некоторых случаях ждать скорого возвращения рабочих мест в США не приходится.

Структура добавленной стоимости в iPhone 3G еще при жизни Джобса была такой: при розничной цене в $500 полная стоимость производства составляла $178,96, из которых на китайскую сборку приходилось $6,5, или около 3,6% стоимости производства, на компоненты из Японии приходилось $49,25 (33,9%), Кореи $22,96 (12,8%), Германии $30,15 (16,8%), США — $10,75 (6,0%), остальной мир — $48 (26,8%).

Добавленная стоимость Apple в итоге составляла $321,4 на каждый iPhone 3G, около 64% от розничной цены (данные из Xing, Y. and N. Detert, 2010. «Нow the iPhone widens the US trade deficit with the PRC», ADBI working paper №257).

Фактически еще при Джобсе Apple превратилась в компанию, торгующую собственным люксовым брендом, а всю производственную и даже отчасти R&D деятельность отдавшую на аутсорсинг.

Сейчас, когда компанию возглавляет Тим Кук, бывший вице-президент Apple по управлению цепочками поставок, этот тренд остается незыблемым: при стоимости производства iPhone Х в $370,25 (bill of materials, данные IHS Markit) розничная цена iPhone Х — $999. Те же 63% наценки Apple за труды (прежде всего по удержанию стоимости бренда).

Цена сборки в Китае пока неизвестна, но, скорее всего, это те же копейки, что и в предыдущих моделях, и такие же копейки относительно цены и веса товара на транспортировку.

Так что риторический вопрос Обамы к Джобсу в большой степени был бессмысленным: доля сборки в цене слишком низка, чтобы уделять ей повышенное внимание. Куда более важны налоговые аспекты. Да и масса других специфичных для отрасли обстоятельств. Если решоринг и произойдет в производстве электроники, то, наверное, в последнюю очередь.

Роботизации (а это основной драйвер решоринга — никто не собирается заменять дешевых китайских рабочих на дорогих американских в той же пропорции) в секторе препятствует короткий производственный цикл некоторых товаров, часто не более сезона. Например, те же смартфоны и планшеты. Пока роботы проигрывают людям в пластичности производства товаров с коротким жизненным циклом.

Учитывая суперразвитую производственную инфраструктуру, Китай, видимо, еще на долгие годы останется приоритетной площадкой для производства электроники, в особенности с малым отношением веса к стоимости (смартфоны, планшеты, ноутбуки, полупроводники, микрочипы и т. п.).
Для маленьких и дорогих товаров дистанция (и стоимость перевозки) действительно имеет мало значения, для них мир и вправду «плоский».

Впрочем, летом 2017-го тайваньская Foxconn (как раз подрядчик Apple, Intel, Microsoft и др.) объявила о планах инвестиций $10 млрд в фабрику по производству LCD-панелей в 100 км от Чикаго. Несмотря на огромный объем заявленных инвестиций, предполагается создание всего 3 тыс. рабочих мест, так как практически все производство будет роботизировано. Так что, возможно, вопреки всем прогнозам, решоринг в итоге может коснуться и продукции Apple.

Автовозвращение

А вот производство автомобилей и автозапчастей (А&A) вовсю возвращается на родные берега уже сейчас. Аналитики Международной организации труда (МОТ) отмечают, что данный сектор имеет значительные перспективы как в области роботизации, так и решоринга.

Роботизация/автоматизация в секторе идет фактически с запуска первого конвейера Генри Форда в 1913-м, и в настоящий момент отрасль является лидером по использованию промышленных роботов.

Благодаря автоматизации выпуск автозаводов в США за последние 20 лет увеличился на 53%, в то время как занятость сократилась на 28%. Технологии постоянно совершенствуются, и ручной труд продолжает выбывать из отрасли.

С точки зрения решоринга автоотрасль тоже перспективна, так как в отличие от электроники для ее продукции характерно большое отношение веса и/или объема к стоимости (сравнительно велики транспортные и логистические издержки).

Из свежих примеров — Volvo инвестирует $1 млрд в строительство завода в Чарльстоне (США, Южная Каролина), мощность — 150 тыс. автомобилей в год, рабочая сила — 3,9 тыс. человек.

Производитель автокомплектующих Denso инвестирует $1 млрд в строительство завода в Теннесси, рабочая сила — 1 тыс. человек. Mercedes-Benz инвестирует $1 млрд в строительство завода в Тускалузу (Алабама), рабочая сила — 600 человек. Инвестиции менее миллиарда долларов за последние месяцы исчисляются в отрасли десятками.
В отрасли А&A аутсорсинг в последние 30–40 лет часто приобретал форму ниашоринга (nearshoring), переноса производства в развивающиеся страны, географически близкие к рынкам сбыта.

Например, в Мексику для рынка США или в Турцию и Восточную Европу для рынка Западной Европы (яркий пример — создание автокластера в Словакии).

Крупнейший пример ниашоринга — Мексика. В 1994 году (до вступления в силу NAFTA — договора о беспошлинной торговле США, Мексики и Канады) дефицит Мексики в торговле с США составлял $1,3 млрд. К 2016-му он сменился на профицит в $63 млрд.

Рост произошел за счет электроники, телекоммуникационной техники и в огромной степени — автомобилей. В 2016 году в Мексике было произведено 3,6 млн автомобилей (7-е место в мире) против 1,9 млн в 2000-м (9-е место в мире). 2,7 млн из них экспортируются (львиная доля, 2,1 млн, в США), что делает Мексику четвертым экспортером автомобилей в мире.

В 2016-м Мексика экспортировала в США автокомплектующих на $46 млрд и автомашин на $49,3 млрд, соответствующий импорт из США в Мексику составил $19,8 млрд и $4 млрд, итого профицит Мексики в автоторговле с США — $71,5 млрд.

State-of-the-art производства в Мексике роботизированы и требуют все меньше рабочей силы для производства. Например, построенный всего за 13 месяцев в 2016-м недалеко от Монтеррея (штат Нуэво-Леон) автозавод Kia Pesqueria (инвестиции $1 млрд) создал 3 тыс. рабочих мест. При этом производственная мощность завода составляет 300 тыс. автомобилей в год.

Всего на автозаводах в Мексике занято около 50 тыс. человек (и гораздо больше, около 600 тыс., в производстве автокомпектующих). Для сравнения: на одном тольяттинском заводе АвтоВАЗа в 2016-м трудились 40 тыс. человек при объеме производства в 172 тыс. машин в год (данные OICA, 2016).

Однако, несмотря на все успехи, некоторые компании, работающие в крупнейших промышленных кластерах Мексики на границе с США, вострят лыжи, то есть заявляют о намерении перевода и/или развития новых мощностей в США.

Так, в кластере Рейноса/Мак-Аллен (мексиканский Тамаулипас/американский Техас) четыре крупные компании, имеющие производство на мексиканской стороне кластера, объявили о намерении перевести и/или инициализировать производство на американской стороне. Среди преимуществ расположения производства в США они выделяют роботизацию и субсидии (до $10 тыс. на рабочее место в США, предоставляется властями штатов, в данном случае Техаса).

На данный момент самый значительный пример решоринга вместо ниашоринга — отказ автопроизводителя Ford от ранее утвержденных инвестиций в $1,6 млрд в строительство нового завода в Сан-Луис-Потоси (Мексика) и перенос планируемого предприятия в Мичиган c инвестициями в $700 млн и созданием 700 рабочих мест.

Нашествие робошвей

Под угрозой роботизации и решоринга стоит крупнейший по занятости сектор промышленности во многих бедных странах — производство текстиля, одежды и обуви.

Как отмечается в докладе МОТ «ASEAN in transformation: Textiles, clothing and footwear — Refashioning the future», текстильной промышленности в современном ее виде жить осталось недолго. Рабочие места в ней будут сокращаться, а промышленные предприятия переезжать из развивающихся стран с уже не особо нужной дешевой рабочей силой обратно в развитые страны, ближе к рынкам сбыта.
По подсчетам МОТ, внедрение автоматизации в текстильной промышленности может высвободить до 86% занятых в ней во Вьетнаме и до 88% в Камбодже.

Потери также будут в Индонезии, Бангладеш, Мьянме и в других странах АСЕАН, а также за ее пределами, прежде всего в Индии и Китае.

Перспективы роботизации и решоринга в МОТ описывают так: «Конфигурация индустрии производства одежды может быть изменена из-за внедрения sewbots (робошвей). В 2015-м Softwear Automation выпустила LOWRY, робота, оснащенного машинным зрением и технологиями автоматических манипуляций с тканями. Технологии позволяют достичь того, что казалось ранее невозможным: робошвеи автоматизируют самые сложные и трудоемкие процессы в производстве одежды.

Если полная цена использования робошвеи окажется меньше, чем производство на аутсорсинге, включая прямую экономию от морской транспортировки, таможенных пошлин и сниженный репутационный риск, решоринг производства одежды куда-нибудь в Калифорнию может оказаться более привлекательным, чем аутсорсинг во Вьетнам.

Учитывая дополнительные плюсы робошвей, которые включают снижение допускаемого людьми брака, более высокий уровень безопасности производства, стабильное качество продукции, инсайдеры индустрии полагают, что робошвеи смогут оставить рабочих отрасли в странах с дешевым трудом без работы».

Пример решоринга — китайская компания Tianyuan Garments Company (работающая для брендов Adidas, Reebok и Armani), которая в настоящий момент строит фабрику, оснащенную sewbots, в американском Литтл-Рок, Арканзас. Предприятие, открытие которого намечено на 2018-й, будет производить около 23 млн футболок в год, при этом работать на нем будут всего 400 человек (вместо нескольких тысяч рабочих, необходимых для производства такого количества футболок на обыкновенной современной фабрике).

Роботизация делает производство в США конкурентоспособным по отношению к самому дешевому ручному труду. Стоимость ручного труда для производства одной футболки на новой роботизированной фабрике составит $0,33 за штуку.

При этом в одной из наиболее бедных стран АСЕАН, Бангладеш (около 80% экспорта — текстиль и одежда), стоимость ручного труда, по данным Institute for Global Labour and Human Rights, составляла в 2013-м около $0,22 за футболку. В США за тот же ручной труд ранее приходилось платить по $7,5 за штуку.

Производство одежды до последнего времени отставало от процессов автоматизации в автомобильной промышленности и электронике, так как ручной труд в отрасли часто требовал очень тонкой и точной моторики. Однако новые технологии с проблемой успешно справляются.

«Производство блузки с грудным карманом требует 78 отдельных операций,— отмечает СЕО Softwear Automation Паланисвами Раджан,— это сложно, но робота, способного на это, мы изготовим в течение ближайших пяти лет».

Трансформация в обувной отрасли идет еще быстрее, так как ручная моторика там примитивнее, следовательно, роботизация будет идти быстрее.

Пример решоринга — новая фабрика Adidas Speedfactory, недавно открытая в немецком Ансбахе. На роботизированном предприятии работают всего 160 человек, при этом объем выпускаемой продукции составит 500 тыс. пар обуви в год.

Если взять эту новую фабрику за бенчмарк в индустрии, сокращение занятости в ней может составить более 90% (96 тыс. рабочих будет достаточно, чтобы произвести 300 млн пар обуви в год, для которых в настоящее время Adidas использует труд около 1 млн рабочих, в основном в регионе ЮВА).

Помимо роботизации Adidas в сотрудничестве с калифорнийским стартапом Carbon будет внедрять на Speedfactory технологии 3D-печати. Текущее производство 3D-подошв сравнительно дорогое и медленное.
Сейчас печать одной подошвы занимает полтора часа, однако в планах Adidas и Carbon снижение времени печати до 20 минут уже в текущем году.

Среди преимуществ новой технологии — отсутствие эффекта масштаба, имеющегося в традиционном производстве. Так, чтобы окупиться, формы по отливке подошв из пластика должны быть использованы не менее 10 тыс. раз. Соответственно, изготовление мелких партий изделий и кастомизированной обуви было исключительно дорогим.

3D-печать позволяет обойти это ограничение и выпускать хоть по одной паре кастомизированной ортопедической обуви.

Другие производители спортивной обуви — Nike, Reebok, Under Armour и New Balance — также планируют начать производство с помощью 3D-печати.

Сейчас Adidas строит похожую фабрику в США в Атланте, что опять-таки укладывается в тренд решоринга.

Конец догоняющего развития?

По решорингу производства в Европу пока меньше статистики, чем в случае с США, однако многие косвенные показатели (снижение в последние годы темпов роста мировой торговли в физобъемах по отношению к темпам роста глобального ВВП, сокращение цепочек добавленной стоимости, преждевременная деиндустриализация многих развивающихся стран, данные по отдельным компаниям) говорят о том, что процесс решоринга стал глобальным.

Происходит слом предпочтений инвесторов. Так как производство становится все более капиталоинтенсивным и все менее трудоинтенсивным, аутосорсинг в страны с дешевой рабочей силой становится все менее выгодным, а фактор близости к рынкам сбыта все более значимым.

Для богатых стран решоринг будет означать промышленный ренессанс и дополнительное создание рабочих мест, хотя и не очень большое: основной смысл решоринга в экономии средств на оплату труда за счет интенсивной автоматизации/роботизации.

Для развивающихся стран решоринг/роботизация означает ликвидацию/не создание новых рабочих мест, причем в гораздо больших масштабах. Американская Reshoring Initiative не считает количество ликвидированных или не созданных рабочих мест в других, прежде всего развивающихся странах, на каждое рабочее место, созданное в США. Но пример той же Speedfactory Adidas показывает, что отношение может доходить до 10:1.

Таким образом, для развивающихся стран решоринг — это подрыв классической модели роста и догоняющего развития, базирующейся на индустриализации экономики и перетоке рабочих мест из малопроизводительных секторов в высокопроизводительный и ориентированный на экспорт промышленный сектор. Если текущий тренд решоринга/роботизации сохранится, многим развивающимся странам (в том числе России) придется искать новые, неклассические модели развития.