Ценовой блицкриг провален

Президент США подает миру смешанные и даже путаные сигналы. Это — признаки смутного понимания ценовой войны на рынке нефти. В Белом доме сначала обвиняли в ее разжигании… Москву! Затем грозили Кремлю санкциями, а к аравийскому гиганту обещали не применять ничего кроме рычагов дипломатии. Одобрили заклинание Эр-Рияда: не инициировать примирение с Кремлем. В беседе с наследником трона призвали выдавить нефтяным половодьем Россию с рынка. Но, осознав, что сама монархия тонет в омуте, — заявили: США найдут выход. Затем Трамп возложил двойную надежду на россиян и саудитов: мол, они сами, причем «в не столь отдаленном будущем, заключат сделку». Сказал он и следующее: если этого не случится, то придется принять внутренние, причем непопулярные для бизнеса, меры. Ибо «мы не хотим терять наши прекрасные нефтяные компании. Я бы предпочитал не делать этого», — обнадежил президент. Вот и понимай его как знаешь. 2 апреля тот же Трамп сообщил о беседе с кронпринцем, а тот будто бы уже переговорил с Путиным. О чем? О снижении Эр-Риядом, Москвой и их союзниками добычи на 10 млн баррелей. Через четверть часа, увлекшись этой темой, Трамп назвал еще более высокую цифру — 15 млн! Кремль охладил пыл: никакого разговора с Мохаммедом бин Сальманом не было. Но некоторая логика в суждениях Трампа все-таки есть: сокращение производства теперь уже должно стать, не в пример ситуации месячной давности, подлинно крупным, причем охватывать оно должно десятки стран. А иначе, отмечалось на телесовещании 3 апреля под председательством Путина, месяца через полтора все хранилища будут сверхзаполненными, и тогда цены упадут до совсем уж смехотворных микрозначений. 

Плохому танцору вечно что-то мешает

На конструктивные высказывания мировых лидеров рынок отреагировал 25-процентным подъемом WTI, а Brent подпрыгнул почти до 30 долл. На этом, правда, дело временно и кончилось, ибо к концу недели официально-многостороннего согласия относительно созыва ОПЕК+ еще не было. 

Многие страны альянса разводили руками: приглашения к пятнице не поступало. И вот, словно заполняя вакуум, на новостные ленты вышел, в том числе и у нас, в России, «фильм ужасов». Мол, если в США сработал эффект негативных цен на сырье, то и на наших месторождениях сей «минус» вот-вот проявится. И за экспорт «черного золота» марки Urals на Запад (словно он один у россиян на уме!) придется нам же самим доплачивать. Но когда? Даже скептики говорят: не раньше, чем через месяц! Дорогие мои, в наше время, когда углеводороднй ТЭК и в Америке, и в Саудии трещит по швам, — ваш месяц, отведенный Москве «на раздумья», подобен вечности! Сценарий ценовой драмы намечался недругами как блицкриг — в этом смысле за 75 лет ничего не изменилось. А если эта самая пьеса о молниеносной ценовой войне не сработала, — то, значит, переговоры, как передает ТАСС, и впрямь вскоре начнутся. Но пойдут они без «барских унижений» и нервно-паралитических угроз: залить сверхдешевой нефтью планету Земля! Первой столицей, откуда пришла весть о решении участвовать в намеченной на 6 апреля «пристрелке» к стартовому контакту, то есть к видеоконференции ОПЕК+, стал Баку. 

Тем временем саудиты и опекающие их американцы нашли-таки причину «фронтовых неудач». Это — свободный, плавно меняющийся обменный курс рубля, который, видите ли, мешает им танцевать танго. Вот если бы не рубль, — дела у Вашингтона и Эр-Рияда сразу пошли бы на лад. Но разве можно себе представить Россию без рубля? Ведь это нонсенс! Можно ведь в равной мере сетовать и на то, что в евразийской державе есть искусственные спутники, валенки, матрешки, самовары и, конечно, водка. Остряки говорят, что лидер Франции Эмманюэль Макрон, проведав о ее 40-градусной силе, заподозрил соседей-итальянцев в совместном распитии с русскими медиками! Недаром он сурово, по-наполеоновски, призвал жителей Бергамо, да и всех потомков Древнего Рима, «не пьянеть» от оказанной Москвой помощи. Действительно, есть у нас и водка. Ну и что с того? А вот что: очень уж гибко подстраивается все это в «путинской России» под сегодняшний день — беда для ее недругов! Валенки обшиваются узорами, самовары стали электрическими, а фольклор — современным. Вот и рубль реагирует на запросы мирового ТЭК. «Валюта в РФ, — поясняет ревнивцам Reuters, — потеряла одну пятую своей ценности по сравнению с долларом — эквивалентом мировой нефти. Произошло же это после того, как российско-саудовские переговоры о согласованном снижении нефтедобычи рухнули 6 марта… В отличие от сказанного (т.е. от ситуации с рублем — Авт.) риал Саудовской Аравии контрастно привязан к доллару на жестком обменном уровне: 3,75 риала за одну денежную единицу США». Так что же, спрашивается, означает сказанное в проекции на нефтяные реалии? 

В 2019-м «Роснефть» выкачивала сырье из скважины на «земную твердь», расходуя на это 199 рублей в пересчете на баррель нефтяного эквивалента. Словом, издержки составляли 3,10 доллара. Если же сравнить эту цифру с соответствующей позицией в финотчете Saudi Aramco, то — опять же в 2019-м — аравийский показатель выгодно отличался от российского, равняясь 2,80 доллара, или 10,6 риала. Но вот что произошло за последние дни: упав на рынке вдвое, бенчмарковая смесь Brent дошла до скромной планки 26 долл за баррель и даже ниже. Что автоматически (т.е. без аппаратных проволочек, как это было бы у саудитов) ослабило на 15% курс российских денег, доведя его до 80 рублей за доллар! И, конечно, если измерить издержки «Роснефти» на апстрим, то теперь они, видимо, составляют, по подсчету Reuters, всего 2,50 доллара за баррель (хотя, по данным Минэнерго РФ, эта цифра даже на зрелых месторождениях у нас все же выше). Но в любом случае она не очень сильно отличается от якобы недостижимого уровня «королевства пустынь». 

О нашем рубле им раньше надо было думать

В общем, Эр-Рияд, как и Вашингтон, призывавший еще недавно своего клиента к ценовой войне с Москвой до истощения и, вместе с тем, до победного конца, — уязвлен рублем, его маневренностью. 

Но позвольте: разве не было известно вот уже несколько лет, что Кремль и Банк РФ отказались от фиксированных, устанавливаемых сверху курсов национальной валюты? Об этом твердили не то что банкиры и биржевики, но и студенты по всему миру. Следовательно, перед тем как хлопать дверью в ОПЕК+ перед «дуэлью скважинных вентилей», Эр-Рияду надо было глубже изучить эту не виртуальную, а самую что ни на есть заземленную истину… 

Да, в конце 1980-х Михаил Горбачев, обиженный саудовским нефтяным демпингом и прорехами в советском бюджете, искал выход в том, чтобы поехать за рубеж за срочными займами — как говорится, с протянутой рукой. Но ныне Кремлем правят не «проводники нового мышления» и не «зодчие геополитики в русле перестройки», а совсем другие люди и силы. Те, что, не исповедуя, к счастью, никаких зыбких иллюзий, опираются на свои силы. Пусть до амбициозной производственной цели саудитов (сначала — 12,3 млн баррелей в сутки на ближайшие месяцы, а затем — 13 млн баррелей) мы и не дотянем, да и внутреннее потребление топлива в России — в ущерб экспорту — гораздо выше; но поднять отечественный объем добычи с нынешних 11,3 млн баррелей на полмиллиона мы сможем вполне. Да и то, если понадобится. 

Главное, однако, даже не в этом. Основной козырь — в колоссальных золотовалютных резервах России, накопленных трудом и потом десятков миллионов наших соотечественников и поддающихся вполне адекватному измерению хоть в долларах, хоть в рублях. От этого суть дела не меняется.

Китайцы возобновили закупки в США, причем очень дешево

В рамках первой фазы смягчения таможенно-тарифной войны между Соединенными Штатами и Поднебесной снова начался импорт «голубого топлива» из Америки в КНР. Подав заявки в марте, китайцы уже получили с тех пор из США — с крупным дисконтом — партии сжиженного газа — как природного, так и попутного (отделенного от нефти).

Момент для удешевленной торговли на Тихом океане и впрямь неплохой. Рынок, после раскола в ОПЕК+, не просто физически переполнен поднятыми из скважин углеводородами как таковыми. Он переполнен еще и технически — в виде закачанных «под завязку» объемов запасного сырья, не находящего себе спроса. «Отстаивается» оно в национальных стратегических резервах, как и в корпоративных хранилищах, которые принадлежат компаниям. И вот теперь импортеры в дальневосточной державе расширили гамму уцененных закупок в США. Расширили ее благодаря включению нефти в контрактные заявки и списки. По сравнению с сентябрьскими (2019 года) фьючерсами (нацеленными на доставку в Китай североморской бенчмарковой смеси Brent в июле 2020-го), баррель популярного сырья U.S. Mars Sour обходится на 7–9 долл дешевле. На 6–7 долл, по данным Reuters, снизилась цена известнейшего сорта West Texas Intermediate (WTI). Нацеленность этих экспортных потоков на КНР объяснима. «Ныне только китайцы покупают, а остальная часть мира продает», — с улыбкой говорит сингапурский трейдер. Попытки проникнуть в этих условиях на рынок Поднебесной просто вынуждают поставщиков из США делать все более «агрессивные предложения». Хотя и без этого цена «черного золота» ударилась о самую низкую планку за последние 18 лет. 

Кстати, пекинская госмонополия PetroChina приобрела поставку Mars не абстрактно, то есть не в слепой надежде на последующий поиск наилучшего покупателя и перепродажу этой партии где-то в глубинах Китая. В начале марта независимый НПЗ Panjin Haoye Chemical разместил на эту нефть свой заказ. На Panjin Haoye заведомо знали нечто важное. Проталкивая с каждой новой продажей избыточные «тромбы», застрявшие в трубах, которые идут по США к портам в Мексиканском заливе, американские партнеры Китая не проигрывают стратегически. Поставщики немало теряют, но все же многое делают для отечественного ТЭК. Потребность в «экспорте любой ценой» столь актуальна, что цена океанского фрахта поднялась беспрецедентно — до 8–10 долл за баррель. Из 9 супертанкеров крупнейшей в мире емкости VLCC, срочно забукированных для поставок сырья из Соединенных Штатов в Азию в течение двух месяцев, четыре пойдут в Китай. Тамошние НПЗ наращивают свою производственную активность, возвращая ее к былым высотам. 

За пределами КНР азиатский даунстрим никак не разгонится

А вот заводы других азиатских стран-импортеров (которым еще только предстоит со всей серьезностью сразиться с пандемией), например Индии и Таиланда, — напротив, снижают свою загрузку. Делается это вслед за ограничительными правительственными мерами против коронавируса. 

И закономерно, что больше многих других огорчены спадом даунстрима саудиты, слывущими главными поставщиками и для Дели, и для Бангкока. Действительно, Эр-Рияд, как и предупреждала «Нефтянка» неделю назад в своем предыдущем обозрении, столкнулся вдруг с дефицитом спроса на свои «лишние баррели». Сверхплановый «продукт угроз» Саудовской Аравии, озвученных после ее мартовского несогласия с Россией в Вене, и впрямь почти не находит покупателей для дополнительных объемов сырья, которое следует на восток Ормузским проливом.

Правда, некоторые из танкеров, зафрахтованных крупнейшей монархией Персидского залива в азартном желании «залить мировой рынок», покинули, наконец, саудовские порты с заполненными емкостями. Произошло это в среду, 1 апреля. Однако, как подчеркивает The Wall Street Journal, эти суда, увы, по сей день не имеют пунктов назначения! Как пояснил надежный источник этой трибуны деловых кругов Манхэттена, данный факт говорит о многом. Но главным образом — о том, что «королевству пустынь» так и не удалось найти во всем белом свете подлинно «бумирующих» экономик, которые были бы заинтересованы в «приливе» углеводородного сырья. 

Время разбивать кубышки

Агентство Reuters опубликовало данные о том, каким образом и откуда компенсируются ассигнования госбюджетов на балансирование расходов по возмещению макро-потерь последнего времени. То есть по компенсированию ущерба от спада на рынке нефти, как и от пандемии коронавируса.

В бой вступили те, кому положено — в роковой момент — спасать любую национальную казну от таких напастей. Читатель уже догадался, что речь — о суверенных фондах, именуемых по-разному: от «банков национального благосостояния» до «резервных счетов поколений». Но суть — одна и та же. Эффективнее всего — на фоне нынешней драмы — те сбережения, которые накоплены нефтегазодобывающими странами за счет давно отчислявшихся прибылей углеводородных сегментов их экономик. Это — поставщики сырья с Ближнего Востока, из Африки. Свои сейфы они наполняли в значительной мере бондами, акциями, облигациями и иными ценными бумагами, которые покупались на финансовых рынках. И вот час грянул: глиняные кубышки пора разбивать, расплачиваясь высыпавшимися монетами за удары нашего тревожного времени. В ряде столиц решено обратить часть этих пакетов в наличность и покрыть расходы на нейтрализацию эффектов пандемии, да и на латание бюджетных дыр от упавшей цены на «черное золото». Общую сумму выручки от распродажи можно назвать почти астрономической: 225 млрд долл. Но и после этого хранящихся в фондах средств, «происшедших из нефтедолларов», все равно останется намного больше — около 8 триллионов! 

Впрочем, даже то, что предстоит «отстегнуть», выглядит внушительно. Но заметим: ожидаемая серия спасительных для ряда стран транзакций, увы, не лишена параллельной неприятности. Заключена же она в том, что с момента мартовского спада мировой экономики все эти запасные инструменты уже успели потерять — в реальном выражении — гораздо больше, чем те живые деньги, которые они надеются теперь получить. Утрачено в ценных бумагах около триллиона долларов. Известно же это из подсчетов, опубликованных стратегом JP Mоrgan г-ном Николаосом Панигирцоглу. В свою очередь, тот почерпнул «цифирь» для своих оценок и выводов из целого массива данных авторитетной исследовательской группы под вывеской Sovereign Wealth Fund Institute. Согласно полученным выкладкам, эти национальные фонды богатых нефтью и газом государств уже продали разных ценных бумаг на 100–150 млрд долл, и дополнительно распродадут за ближайшие месяцы всяческих бондов и облигаций еще на 50–70 миллиардов. Но, честно говоря, весь этот «процесс пошел» даже не с недавнего момента раскола в ОПЕК+, а раньше. От небольших конвертов с прибыльными бумагами фонды «избавлялись» давно — после того, как в октябре 2018 года цены на «черное золото» прошли свой тогдашний — более чем 70-долларовый пик и поползли вниз.

У викингов, как всегда, — особая позиция

Обособленную позицию в вопросе об «избавлении» от части финансовых инструментов ради наличности занимает основатель сообщества почти «неприкасаемых» институтов. Тех, что были основаны для аккумулирования доходов от углеводородной сферы для будущих поколений (при чьей жизни «бонанза нефтегазового века» станет, возможно, уже историей). 

Имеется в виду то уникальное учреждение, с которого «срисовали» свои контуры десятки сходных национально-резервных центров от Казахстана до Тринидада и Тобаго. Да, это Norwegian Sovereign Wealth Fund в Осло. В силу запаса прочности, основанной не только на триллионе долларов накоплений, уже отложенных на «черный день», но и на макроуспехах скандинавской страны в целом, там очень спокойно отнеслись к тому, что ценные бумаги в регистре данного фонда фактически подешевели за последнее время на 124 млрд долл. Норвежцы — люди убежденные. Они верят в статусную планку скупленных долей собственности лучших в мире компаний и целых стран больше, чем в потертые ассигнации. В какой-то момент в будущем, сказал завершающий свою работу на посту гендиректора фонда Ингве Слынгстад, мы снова начнем скупать именно ценные бумаги с тем, чтобы довести их долю в наших авуарах до 70% (по сравнению с нынешними 65% — Авт.). 

Однако никто при этом не отрицает: если в течение нынешнего года властям Осло придется пойти на сверхплановые ассигнования ввиду мировых катаклизмов, то национальный фонд, конечно же, всякий раз будет добывать для кабинета наличность путем продажи тех или иных облигаций в необходимых объемах. Что же касается таких нефте- и газоэкспортеров, как Саудовская Аравия, ОАЭ, Кувейт, Бахрейн, Нигерия и Ангола, то вопрос состоит для них в следующем: что отощает быстрее и сильнее — котировка «черного золота» или рейтинг ценных бумаг мирового класса? 

Похоже на то, что эти бумаги подешевели за март на 20%, а цена на те марки нефти, которые поставляют Персидский залив и Африка, упала втрое. Если дела и дальше пойдут в той же диспропорции, то каждому захочется оставить в сейфе больше депозитарных расписок и всяческих бондов. Но есть и другое мнение. Его озвучил главный экономист по Ближнему Востоку и Северной Африке в Institute of International Finance Гарбис Ирадиан. По его прогнозу, резервным фондам стран Залива суждено «похудеть» к концу 2020-го на 296 млрд долл. Но из этой суммы только 80 млрд уйдет на покрытие конъюнктурных дыр от потерь тех или иных арабских монархий в сфере ТЭК, борьбе с коронавирусом и т.д. Гораздо больше — 216 миллиардов — приходится на упавшие на биржах акции и облигации. Если это так, то скоро мы увидим и услышим именно их шумный водопад на деловом горизонте. 

Прощай, ресурсный национализм!

Излишне упорным (до революционной сверхвоинственности) проводникам нефтегазового эгоизма за счет зарубежных вкладчиков денег и технологий в ТЭК «третьего мира» настала пора кое о чем задуматься. Да и проститься со своими ультранационалистическими постулатами. А иначе большие инвестиции вообще покинут глобальную энергетическую периферию.

Углеводородов-то полным-полно и в Восточной Сибири, Австралии, на Ямале и Таймыре, в Канаде, на Сахалине, в Мексиканском заливе, на Аляске и в других уголках постиндустриального мира. Лидеры российской нефтянки предупреждали своих африканских и южноамериканских коллег: одумайтесь в ходе установления все более высоких планок на инвестирование: правовых, организационно-кадровых, финансовых и т.д. В самом деле, в 1950-е — 1960-е годы мы пошли навстречу вам, одобрив рождение ресурсного национализма — т.н. «рентную революцию», увенчавшуюся созданием и первыми шагами ОПЕК. Затем нефтяные гиганты согласились с новым требованием «третьего мира»: дополнить свершенную там «рентную революцию» (по принципу 50–50% или даже 60–40%) очередным массивом уступок — в сфере «социальной ответственности». Еще позднее явился третий эшелон благотворительных расходов в зонах реализации проектов — т.н. Community Relationship. Но то, что нагромождается ныне, т.е. тяжелый груз «свежеиспеченных» законов «О местном наполнении и национальном участии», — во многом вообще почти неосуществимо. Доказательством как раз и становятся нынешние потрясения и самые мрачные ожидания спада в сырьевых ареалах Черного континента.

Нигерия, Ангола и Алжир, эти лидеры африканского нефтегазового ТЭК, уже не в состоянии состязаться по издержкам «черного золота» ни с РФ, ни с Саудовской Аравией. Отчаяние континентальных игроков разделяет министр нефти Республики Конго. В своем письме от 20 марта на имя генсека ОПЕК Мохаммеда Баркиндо он призвал картель провести срочную встречу — на сей раз с беседой не столько о ценовой войне московских и эр-риядских титанов, сколько о неотложных практических шагах по спасению топливных ареалов Африки от ужасающей рецессии. Призыв к ведущим глобально-отраслевым «мейджорам» вполне понятен: «У самих-то африканцев сил для этого нет, — прокомментировал происходящее по просьбе Reuters хорошо осведомленный нигерийский источник. — Все, что им остается, — это просить».

Инвестиционные портфели для Африки рискуют опустеть

Просить чаще всего приходится о замедлении болезненного для Африки процесса сокращения инвестиционных портфелей в сейфах у западных и азиатских «мейджоров», будь то в Гвинейском заливе или Мозамбикском проливе. Но мольбы — мольбами, а реальное «ужатие» проектных планов, по признанию аналитика IHS Markit Родерика Брюса, «идет ежедневно». 

На его взгляд, итоговые решения корпораций по вложениям на материке могут оказаться в 2020-м самыми скромными за всю историю регионального апстрима. В Нигерии (член ОПЕК) добыча рискует упасть, в случае оттока инвестиций с офшорных месторождений, на целых 35%! Но, в отличие от Эр-Рияда, сразу согласившегося с невиданной дешевизной своего монопродукта, нигерийская столица Абуджа потратила на этот болезненный поворот целых две недели бюрократических проволочек! И все потому, что крайне трудно примириться со спадом той сверхлегкой (на зависть многим геологам) нефти, из которой пропорционально вырабатывается больше всего авиатоплива и бензина. Ну никак не укладывалось в головах у нигерийцев, что как раз этого горючего понадобится меньше всего, ибо не будут регулярно летать лайнеры и почти не будут ездить за рулем миллионы автовладельцев.

Нескладно обстоят дела и у других региональных игроков. Так, Анголу нынешние бедствия застали в разгар реформ, призванных оторвать апстрим от планки 1,4 млн баррелей в день и вернуть его к былым двум миллионам. Обвалом рынка нефти Экваториальная Гвинея поражена, можно сказать, в сердцевину своего лицензионного раунда. Внешне, правда, все прилично. Как было объявлено 30 марта, среди тендерных соискателей контракта на строительство модульных НПЗ в Пунта-Европа и в столичном предместье Кого-Саут фигурирует, в частности, российско-испанский консорциум в составе Engineering and Energy и Selquimica, да и ряд других претендентов, включая именитую американскую Marathon Oil. Но, с другой стороны, стратегический апстрим-инвестор в лице ExxonMobil хочет покинуть это испаноязычное государство на Экваторе, и ведь замены ему пока не видно. 

Нефтяники не знают как свести концы с концами, а министры финансов тех же стран ничего не хотят знать — и требуют создания 100-миллиардного пакета антикризисных стимулов для отпора пандемии. С другой стороны, Алжир, чей госдолг вырос за пару лет с 26 до 45% от ВВП, уже мирится со снижением расходов бюджета на 30%. А национальному топливному гиганту Sonatrach приказано вдвое сократить проектное финансирование — до планки 7 млрд долл. Тем временем Ангола «перемалывает» 3-миллиардный займ в евробондах, основанный на… 55-долларовой цене барреля! Изменить сроки выплаты 1,7-миллиардного пакета кредитов пытается задолжавшее Конго. В общем, следует повторить: дальше отступать нефтегазовому сектору Африки некуда. Выход один: расстаться с радужными картинами воздушных замков. 

Сегодня главное: привлечь и по возможности удержать в Африке крупных и кредитоспособных инвесторов, да и не отпугивать их без нужды своими зигзагами. Для этого мало гордиться номинально-низкой налоговой планкой. Надо понизить все — от вступительных бонусов до налагаемых на партнеров обязательств по кадровому обеспечению проектов и их материальному обеспечению через — зачастую неуемных — местных посредников и продавцов. 

Павел Богомолов